Отговаривать ее никто не стал, и набиваться в провожатые тоже. Ну и ладно!
Только выйдя за пределы освещенного костром пространства, Настя пожалела, что отказалась от помощи. В лесу было темно, от ущербной луны света почти никакого. Зато были звуки: лес жил своей обычной ночной жизнью, шурша, потрескивая и постанывая. Скорее бы уже река! Настя ускорила шаг.
При свете дня расстояние от лагеря до реки казалось коротким и безопасным, а сейчас оно словно увеличилось в разы. Настя, подстегиваемая совершенно иррациональным животным страхом, бросилась бежать. Сумка, которую она по инерции взяла с собой, неприятно хлопала по спине.
От реки веяло сыростью. Сыростью и туманом. Его полупрозрачные щупальца тянулись к Насте и делали окружающий мир нереальным. Настолько нереальным, что она едва успела притормозить у самой кромки воды. Еще шаг – и намочила бы ноги.
– Не бойся! – сказала она сама себе нарочито громко. – Это всего лишь туман.
Котелок опустился на влажный песок с противным хлюпаньем, по дну его заскрежетали грязные алюминиевые ложки. «Как когти», – подумала Настя и испугалась еще больше. К страху присоединился холод, сырой и липкий, как ночной туман.
Все, хватит стоять столбом, ведь и дел‑то совсем ничего – просто ополоснуть котелок с ложками да зачерпнуть воды для чая. Но ноги точно вросли в землю, и волоски на всем теле встали дыбом, не то от холода, не то от страха.
Ерунда! Всего лишь туман.
Настя подхватила котелок, шагнула к воде. Вода была студеной, даже не верилось, что днем она могла в ней купаться. То ли оттого, что от холода онемели пальцы, то ли виной всему рассеянность, но одна из ложек выскользнула из рук, скрылась под водой. Вот незадача! Настя едва удержалась, чтобы не чертыхнуться.
Сзади послышались шаги, тихое хлюпанье, сливающееся с плеском волн. Может, и не шаги вовсе? Может, показалось?..
Настя уже собиралась обернуться, посмотреть, но ей не дали. Ремень сумки захлестнулся на шее и натянулся до упора. Настю дернуло куда‑то вверх. Рывок, еще рывок… С каждым таким рывком воздуха в легких оставалось все меньше и меньше, а стук крови в висках становился все громче. Она хотела закричать, но из горла вырвался лишь слабый хрип – вестник скорой смерти.
Туман оказался живым, он хотел ее убить…
Когда кислорода почти не осталось, а легкие разрывались от боли, хватка тумана ослабла, совсем чуть‑чуть, только затем, чтобы позволить Насте маленький глоток воздуха. А дальше стало еще хуже: ее толкнули вперед, и река тут же облапила ледяными пальцами сначала руки, потом коленки, хлынула в сапоги, мокрой одеждой прилипла к телу. Удавка на шее затянулась еще туже, и что‑то больно уперлось между лопаток, надавило… Сопротивляться больше не было сил, и Настя сдалась…
