Нет, надо срочно что-то решать.
Конечно, можно махнуть рукой и взять с собой Лизавету, которая, к слову сказать, обожает сидеть в перевозках. Но в этом случае Катарина сильно рискует. Да чего тамрискует, она попросту подвергает свою жизнь серьезной опасности. Если Розалия увидит видоизмененную питомицу, она не оставит от невестки мокрого места.
Жаль, но вариант с Лизаветой пришлось отвергнуть.
Арчибальд, сидя на шкафу, перестал материться и с неподдельным интересом наблюдал за Копейкиной.
– Ката! Ката! – картавил пернатый.
– Отстань, не до тебя.
– Ката! Позвони мне на сотик, детка. Я сейчас занята! Куда вы запропастились, мать вашу! – Арчи перелетел Копейкиной на плечо и коснулся мощным клювом мочки ее уха.
– Арчи, отойди.
– Сама пошла! Сама пошла! Сама! – закричал попугай, имитируя голос Розалии.
Затем он взмахнул крыльями, опустился на пол и, заглянув под кровать, чеканил:
– Кис-кис-кис. Кушать!
Катарина напряглась. Пожалуй, это что-то новенькое. Никогда прежде из клювика Арчи, кроме сквернословий и отборного мата, не вылетало ничего подобного. И к персам Арчибальд обращался всегда одинаково: Лизавету он называл коротко и ясно – «сволочь», Парамаунта любил больше, поэтому перса называл «уродом». И вдруг новый фортель.
– Кис-кис-кис. Кушать! – повторил попугай, размахивая крыльями.
Послышалось слабое мяуканье.
Ката не верила ни ушам, ни глазам. Неужели Парамаунт выйдет на свет божий?
Арчибальд, продолжая звать перса, поспешил к дверям спальни. Острые когти на его лапах, касаясь поверхности ламината, издавали цоканье.
– Кис-кис-кис… Кушать! – звала птица.
Цок-цок-цок, царапали когти.
– Кис-кис-кис… Кушать!
Цок-цок-цок…
Упитанная морда Парамаунта показалась из-под кровати в тот самый момент, когда Арчи, взлетев в воздух, покружил над дверью, а затем сел на край шкафа.
Облизнувшись, перс – совершенно не обращая внимания на Катарину – сверкнул зелеными глазами, потянулся и в два прыжка оказался на шкафу.
Далее Катка услышала чавканье вперемешку с довольным урчанием.
Придвинув к шкафу кресло, она осторожно встала на подлокотник и… обомлела.
С превеликим наслаждением Парамаунт поедал кусок халвы. Ката едва не грохнулась на пол. А Арчи, чувствуя себя героем, завел новую песню:
– Сволочи! Я дочь гламура! Заткнитесь все! Чтобы через пять минут кофе был готов! Ни одного симпатичного мужика! Мать вашу! Это не кофе, это дерьмо! Свари новый!
Ката во все глаза таращилась на кота.
После увиденного многое встало на свои места. Вот уже на протяжении двух недель из кухни пропадала халва. Вернее, на том, что она пропадала, настаивала исключительно Розалия, тогда как Ката с Наткой считали, что лакомством ночами балуется сама свекрища.
