Подрастали две дочери Анна и Елизавета, будущие невесты иноземных европейских государей.
Правда, для этого надо было узаконить детей, родившихся от невенчанной жены, и освятить брак с лютеранкой.
Церковь категорически отказывалась это делать, тем более при живой жене, хотя и постриженной в монахини.
Тогда нашёлся другой выход из положения.
Оказывается, жениться мог не царь, а контрадмирал русского флота Пётр Михайлов.
И в конце 1710 года царь приказывает губернатору Петербурга А. Д. Меншикову и первому архитектору Доменико Трезини строить для него новый Зимний дворец с главным выходом на Неву.
В начале марта 1711 года в доме Меншикова состоялось скромное торжество по случаю помолвки Петра Алексеевича с Екатериной.
Новый дом для царя должен был быть готов к его возвращению из Прутского похода, куда Пётр отправился с ещё невенчанной супругой.
В феврале 1711 года начали бить сваи на участке Маленьких хором, но ближе к Неве (примерно в середине двора нынешнего Эрмитажного театра).
Дворец возвели в 1712 году.
Одновременно вырыли и Зимнедомный канал, который доходил только до дворцовой усадьбы.
Таким образом, второй Зимний дворец с двух сторон омывался водой, где стояли царские яхты.
Сам вид дворца напоминал образцовые дома «для именитых», которые спроектировал архитектор Трезини. Его построили из добротного красного кирпича – продолговатого, плоского и крепкого.
По желанию царя здание окрасили в белый цвет, позолотив оконные рамы и архитектурные детали.
Царь был доволен, что дворец построили вовремя.
По гравюре А. Зубова можно рассмотреть архитектуру северного фасада Свадебных палат.
В нём бросаются в глаза три выступа-ризалита, с выделенным центром в три окна на третьем этаже, с парадной дверью и двухсторонней широкой лестницей, ведущей внутрь здания.
Подходы к лестнице осветили шестью фонарями, что было тогда новшеством для всего Петербурга.
Два верхних этажа занимала царская семья, где 19 февраля 1712 года в большом зале был устроен торжественный пир по случаю бракосочетания.
Сочетаться браком с безвестной пленницей и пренебречь невестами боярского рода, принцессами западноевропейских дворов было тогда вызовом обычаям, отказом от освященных веками традиций.
Но, объявляя Екатерину супругой, Пётр I думал о будущем внебрачных дочерей Анны и Елизаветы.
Да и сама Екатерина была для него необычайно дорога, которая легко и непринуждённо справлялась с ролью супруги царя.
До нас дошло единственное на 1715 год описание внешности Екатерины, данное одним иностранным дипломатом. Он писал:
