- Ты что, вместо букета алых роз, привез своей Марине букет другого назначения? – выдохнула Саша.
- Что я, дурак что ли? – Гриша даже возмутился, - у нас все было под контролем. То есть безопасно, - казалось, этим фактом Гриша даже гордился.
- Тогда я совсем ничего не понимаю, - произнесла Саша.
- Ну, я когда вернулся, сначала все было хорошо. Знаешь, как замечательно, когда ты возвращаешься с дальней дороги, а тебя кто-то ждет! Я только с Мариной понял, как это – иметь кого-то рядом о ком заботишься и ты, и кто заботится о тебе, - Гриша мечтательно поднял глаза к потолку.
- Давай без этой беллетристики. Что, черт возьми, случилось?? – Саша начала терять терпение. Время шло. Информации никакой. Официанта не наблюдалось. И этот еще… розы нюхает, романтик, мать его…
- Гришаня, давай к делу. Почему ушла Марина?
- Я ей правду сказал.
- Что? – кажется, Сашин вой услышал весь Невский проспект. По крайней мере, официант, снося все на своем пути, несся к их столику.
- Да дело не в этом, - прорычал Гриша, - она мне, оказывается, тоже изменила. По крайней мере, она так сказала.
- Да что ты! Я смотрю, у вас продуктивный вечер откровений был, - ерничала Саша, - зачем ты ей сказал?
- Потому, что не мог ей врать.
- Почему?
- Потому, что люблю ее! Саша! Это отвратительно!!
- Что именно, отвратительно? Что ты ее любишь? Твой секс со шлюхой? Ее секс с кем-то там?
- Отвратительно, что я не смогу быть с ней после всей этой грязи, - прорычал Гриша.
- А свою грязь, ты считаешь очень даже и не грязью? – усмехнулась Саша.
- Я – другое дело. Я мужик.
- Знаешь, Гриша, я тебя очень люблю. И всегда поддерживала тебя во всех твоих начинаниях. И когда ты девушек менял, чаще, чем Янка наряды, и когда решил жить «долго и счастливо» с этой своей Мариной. Но здесь я тебе не советчик, и тем более не помощник. Вы, как питбули бегаете, с красным членом наперевес, в надежде, что вопреки всем законам природы количество наконец-то перерастет в качество. «Я – мужик» - звучит гордо. Но «я – кобель» - честнее. А мужик – это тот дюжий плотник, что срубил избу за лето соседу и перепортил, половину окрестных баб молча, усмехаясь в бороду. А тот, кто бьет себя в грудь и говорит, что я – мужик, обычный офисный плактон, который не то, что в армии не служил, просто руками ничего не делал, кроме как сиськи мять. Поправил корону и дальше – курочек топтать. У тебя, оказываются, чувства есть? А у нас, кроме вагины, получается ничего?
