— Жан-Батист Санкара, так мне его представили, — говорю я Тайлеру. — По версии... по версии Вашего чиновника, в кабинете которого мы встретились, это чуть ли не официальный представитель Вашего коллеги из Буркина-Фасо.
— А в чем заключался смысл ваших с ним переговоров?
— Ваше Превосходительство, — я почти искренне возмутился, потому что разговор в кабинете президента действительно походил на какой-то полицейский допрос. — Зачем Вы меня проверяете? Пусть Ваши люди все узнают у него самого. И у Томаса Калибали, его, по-моему, не стоит большого труда разговорить.
Тайлер пожал плечами, хмыкнул и снова взял со стола бумагу.
— Калибали, как следует из полицейского отчета, — вот он, лежит у меня на столе, — обвинялся в нелегальном пересечении границы Республики Либерия, временно укрывался в помещении авиакомпании Эйр Лайберия. В момент задержания так испугался ответственности, что скончался на месте от сердечного приступа. Его сообщник, представитель либерийской авиакомпании, был задержан, но покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна Сезар Билдинг. С ними, предположительно, находился еще один нелегальный иммигрант, но ему удалось скрыться до прибытия сотрудников полиции и иммиграционной службы. Вот так, мой дорогой Виктор.
И Чарльз Тайлер бросил на стол бумагу, на которой и была написана вся эта чушь.
— Ваше Превосходительство, Вы же прекрасно понимаете, что все было абсолютно по-другому. Вашего человека идиоты-полицейские просто выбросили из окна, а этот Калибали был избит до полусмерти, или же ему перерезали горло. — И я мельком взглянул на костяной ножичек на президентском столе.
— Ты прав лишь наполовину, Эндрю. Относительно Калибали. А этот... который наш, он действительно выпрыгнул из окна. Причем, сам. Что его напугало, больше смерти? Что заставило сделать его шаг в пустоту? Я не тешу себя иллюзией относительно моего народа. Я реалист. Ни один человек в этой стране не станет ради меня жертвовать жизнью, а тем более выпрыгивать из окна из-за угрозы ареста. Вот что меня волнует и вот что делает эту историю делом государственной важности и национальной безопасности. И вот почему ты здесь. Ты единственный, кто видел их втроем. И ты знал, кто был третьим.
— И Вы знали?
— Нет, почему? — искренне удивился Тайлер.
— Ну, как же, Вы же назвали его имя.
— Это ты его назвал. А я лишь повторил вслух. Итак, Жан-Батист Санкара.
— Послушайте, Ваше Превосходительство, я все понимаю. Но не понимаю лишь одного. От Цезарь Билдинг до русского кабака полчаса ходу. Неужели все, что Вы описали, вот эти прыжки из окна и сердечные приступы, все это произошло за полчаса? И, главное, как Вы,... — и тут я закашлялся, потому что неправильное, ненужное слово произнес, — как они успели уговорить Григория напоить меня?
