Экватор. Черный цвет & Белый цвет | страница 2

С уважением к своим читателям и своим героям,

Андрей Цаплиенко

Департамент криминальной юстиции,

Отдел исправительных учреждений,

Исправительное учреждение «Полонски» с максимальным уровнем безопасности,

Южный Ливингстон, Техас, США

Список личных вещей заключенного №000981:

1) Перстень мужской желтого металла с прозрачным камнем, грубой обработки, ориентировочная стоимость н/о;

2) Медальон нагрудный круглый, желтого металла, диаметр 3 (три) см, ориентировочная стоимость н/о;

3) Книга иллюстрированная, название «Полная энциклопедия современной авиации», автор Дональд Дэвид, язык английский, ориентировочная стоимость $34,73;

N.B. Закладка на главе «Локхид Си-130 Геркулес» в виде обрывка дермантина прямоугольной формы, цвет красный, с надписью на испанском языке;

4) Коробка из под сигар «Hoyo de Monterrey», производство Куба, ориентировочная стоимость н/о;

5) Рукопись, 325 (триста двадцать пять) стр., формат А4, ориентировочная стоимость $3,57, определена по стоимости канцелярской бумаги, использованной заключенным.

Старший надзиратель: Тим Саммерс

Региональный директор: Роберт Тревор

“Theirs not to make reply,

Theirs not to reason why,

Theirs but to do and die”

«Без лишних желаний,

И самокопаний,

Солдаты за дело идут умирать.»

Альфред Тэннисон, «Атака легкой кавалерийской бригады», 1854

“Tu cries ‘peace’, tu cries ‘love’

En brandissant ta Kalachnikov”

«Ты кричишь „мир“, ты кричишь „любовь“,

Ну, а в руке твоей „калашников“»

Альфа Блонди, «Любовь по-калашниковски», 1990

Я никогда не задумывался над этим вопросом, потому что на это просто не было времени. И только сейчас, когда я оказался лишен возможности действовать, я принялся вспоминать. И вспомнил ту ключевую фразу, и даже ту интонацию, с которой произнес ее Леша Ломако:

— Целься в яйца! Стреляй в пах!

Неужели это и было началом всего?

«В голову попасть трудно,» — пояснял Алексей, только-только вернувшийся из какой-то секретной дальней арабской страны. — «В сердце бессмысленно. Получив пулю в сердце, человек может еще некоторое время бежать и стрелять. Тебе ведь главное не убить врага, а обезвредить его. Поэтому целься в яйца.»

Предельно простое объяснение, изложенное ровным тоном. Ну, может быть, не совсем ровным, ведь я был в наушниках, а под ними, в ушах, еще гудел грохот пистолетных выстрелов, минуту назад многократно отраженный бетонными стенами стрелкового тира.

Это был самый обычный тир, стоявший посреди парка на окраине рабочей слободки. Зимой в тире было слишком холодно, летом — жарко. С первым снегом на огневом рубеже зажигались газовые обогреватели, которые недовольно шипели всякий раз, когда завхоз подносил к ним спичку — только так их можно было зажечь. Но мощности газовых горелок явно не хватало. Рубеж бойницами выходил на огневую зону. Она находилась под открытым небом, и холодный ветер заносил обрывки холода и снегопада в окошки бойниц, срывая фанерные заслонки. Благословенные и спокойные семидесятые были в самом разгаре. Молчаливый и ленивый апогей застоя уже разметил будущее всех и каждого, наполнив воздух недоговоренностью военных тайн. И одной из этих тайн — для меня, во всяком случае — был Леша Ломако, тренер по стрельбе.