В рассказе Маргарет Пауэрс «Следы», который Рамеш приводит почти на каждом семинаре, больше сострадания и милосердия. Несколько раз я видела, как во время рассказа Учитель запинался и его глаза переполнялись слезами.
Одному хорошему, богобоязненному человеку приснилось, что они вместе с Богом идут по пустыне. Сон был метафорой жизни этого человека. По песку за путниками тянулись две цепочки следов. Но иногда одна цепочка следов исчезала. Человек заметил это и с удивлением спросил Бога: «Господи, почему, когда в моей жизни наступают особенно трудные времена, когда я нахожусь в горе и отчаянии, на песке остается только одна цепочка следов? Почему, когда я больше всего нуждаюсь в помощи, Ты оставляешь меня?» С огромным состраданием и любовью Бог посмотрел на человека и ответил: «Сын мой, действительно, когда в твою жизнь приходит несчастье, на песке остаются следы только одного из нас. Но это мои следы, потому что в это время я несу тебя на руках».
Рамеш считает, что Сознание присуще миру явлений и одновременно превосходит его. Он иллюстрирует эту идею высказыванием из китайской философии Дао:
Сначала реки и горы были реальны, потом нереальны, а потом реки и горы снова стали реальны.
Сначала все это кажется путаницей. «Я» отлично от рек и гор. Затем наступает стадия, когда видимое кажется иллюзией, когда реки и горы уже не кажутся реальными. И наконец, когда «я» становится частью переставших быть реальными рек и гор, они снова превращаются в реки и горы. Круг завершен. Реки и горы воспринимаются как объекты реального мира и в то же время как проявления Сознания. Они реальны и в то же время нереальны, так как не могут существовать сами по себе.
Рамеш не устает повторять, что в действительности человеку доступно единственное знание: «Я семь». Если «я» — это неявное утверждение себя как отдельного проявления Сознания, то «Я семь» — это само универсальное Сознание, присутствующее в каждой телесно-духовной единице. Когда знание «Я есмь» сменяется мыслью: «Я Джон», — наступает разделение, порождающее зависимость, несчастья и страдания.
Одного суфия до смерти забили камнями[1], и он был взят на небо. Некоторое время спустя человек, который был свидетелем смерти суфия, умер и попал в рай. Увидев там суфия, он пришел в негодование и спросил Бога: «Почему этот человек — здесь, на небесах, а фараон, который говорил то же, что и он, — в аду?» На что Господь ответил: «Фараон, утверждая, что он Бог, подразумевал себя, а когда Богом называл себя суфий, он думал обо Мне».
