- Я жалею своего пана, - произнес Кохан торопливо, - очень жалею. Для нас окончились дни свободы и веселья. Вы все поочередно запряжете его в этот плуг, так что он не сможет хоть на час освободиться из-под вашего ига. Да! Теперь ни днем, ни ночью не будет отдыха... Даже во сне он будет чувствовать заботы. Мой бедный господин! Корона прекрасная вещь, но не те обязанности, которые она на человека возлагает и от которых он не может освободиться. Война? - он должен быть солдатом. Мир? - он должен быть администратором; ночью - сторожем... Эх! Эх! Вот она участь наша. Он будет назван королем, а в действительности станет рабом.
Ясько из Мельштина утвердительно кивнул головой.
- Устами королей глаголет Бог, и чтобы оказаться достойным этого, нужно быть великим и чистым.
Кохан Рава накрутил усы и сделал гримасу.
- А также, - добавил он, - отречься от всего земного. Мне жаль моего пана!
Остальные собеседники переглянулись, но ничего не ответили.
Кохан медленно подошел к дверям и направился в помещение королевича; остальные остались в передней.
- Мне кажется, - сказал Сухвильк, глядя вслед уходившему, - что Рава не столько жалеет наследника, сколько самого себя. Он боится потерять его расположение и лишиться службы. Это вовсе не было бы в ущерб молодому пану, потому что, хотя Рава и служит ему верой и правдой, но он человек молодой, горячий, живой... А подливать масла в огонь опасно.
Ясько из Мельштина молча взглянул не говорившего. Остальные не противоречили и не поддакивали. Вержинек, удалившийся немного в сторону, стоял задумавшись. Начали собираться старшие придворные, и во всех костелах раздался погребальный звон колоколов. Народ устремился в Вавель.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МАРГАРИТА
На дворе краковского замка на скамейке, прислоненной к стене, отдыхали двое молодых людей. Глядя на их изящную одежду, на их смелый высокомерный вид, самодовольные гордые лица, слыша их громкие голоса, видя их непринужденное поведение, можно было легко догадаться, что они чувствуют себя тут, как дома, и принадлежат к королевскому двору, а может быть, даже близко стоят к королевской особе.
Весенние солнце освещало убежище, в котором они скрывались от холодного ветра, и приятно согревало их своими лучами. Весна в этом году была ранняя и не особенно теплая.
Один из них, свободно растянувшись на каменном сидении, с приподнятыми ногами, подперев голову рукой, задумчиво присматривался к белым облакам, быстро носившимся по небу.
