Она повернулась к нам, и внушительно погрозив пальцем, продолжала:
— Запомните, если только увижу, что рука лежит не на кнопке звонка во время движения — пощады не ждите! То же касается и тормозной педали! Если только замечу, что нога не поднята над ней, получите взбучку!
Кто-то из нашей группы засмеялся, а Николаев Гена очень серьёзно ответил:
— Да нет уж. Вы за нас не беспокойтесь. Мы уж подержим и руку и ногу.
Он снова умолк под давлением брошенных на него отовсюду характерных взглядов, и лишь неизменным оказался насмешливый голос Морозовой:
— Да? Подержите? Вот уж я посмотрю — насколько вас хватит!
— В каком смысле? — поинтересовалась Лисовенко, хмуро разглядывающая, неказистые с виду педали.
— А в прямом, — ответила наставница, переводя взгляд с Катерины Гасымовой на меня, а затем на молча кивающего Николаева. — Интересно мне — сколько вы выдержите с непривычки держать ногу навису во время движения. Хотя, если у вас хорошо тренированный брюшной пресс, то дело другое. Только что-то я до сих пор таких не встречала. Обычно через десять минут уже ныть начинают.
— И чего, никто не выдерживает? — спросил Ребров, стоявший скрестив ноги.
— Вот мы и посмотрим, — с улыбкой отозвалась Морозова, и, повернув лицо к Фролову, добавила:
— Ну что, снял педаль с защёлки?
— Сейчас, секунду, — произнёс тот, опуская ногу на педаль.
Послышался негромкий лязг. Фролов нажал на педаль и утопил её в пол. Под вагоном что-то ощутимо бухнуло. Затем трамвай издал звук, будто подавился и заметно притих.
— Ну вот, здравствуйте! — не унималась Морозова, держась за спинку водительского кресла. — Это что же мы такое делаем? А?
— Я вот нажимаю на педаль, — покраснев от натуги, бросил тот.
— Зачем?
— Ну как зачем? А как же иначе?
— Так ты же не то сделал, — терпеливо и вкрадчиво объяснила наставница. — Ты включил рельсовый тормоз. Припечатал вагон к рельсам. Ну-ка, давай, отпусти педаль в исходное положение.
Фролов немедленно поднял ногу. Вагон облегчённо вздохнул и забурчал с прежней силой.
— Вот так, — продолжала она, — теперь попробуй снова снять её с защёлки.
Трамвай тарахтел стоя на месте. Видно было, что ему не по нраву подобное обращение. Но сделать он ничего не мог. Не в его это оказалось силах. Да и привык он к такому обращению.
— Давай, потихоньку, — Морозова доходчиво растолковывала. — Нажимай не очень сильно.
Фролов опять рванул педаль вниз изо всех сил.
— Ну что это такое? — уже с заметным раздражением в голосе вскрикнула наставница. — Ну, сколько раз объяснять? Мед — лен — но! А ты как шарашишь? Куда опять удавил? Слышишь — вагон затих? Ты снова нажал на рельсовый. Давай, отпускай её!
