Морозова подвела нас к кабине, и сев в водительское кресло, продолжала:
— В первую очередь в кабине мы проверяем что?
— Звонок, наверное? — предположила Катя Гасымова, прежде лишь шушукавшаяся с остальными девушками вполголоса.
— Звонок это важно! — согласилась, наставница одобрительно кивнув. — Его надо проверять обязательно. Хотя мы, выезжая с утра, его не проверяем.
— Почему? — уточнил Фролов.
Мы стояли, сгрудившись, и внимательно слушали. Ведь речь шла о самом главном — как устроена кабина водителя. Хотя, справедливости ради стоит заметить: кабина учебного вагона совсем не была похожа на обычную кабину. Собственно, её как таковой не имелось. Вместо неё оказался один большой салон с водительским креслом в начале.
— Да потому, — наставительно сказала Морозова, — что вокруг жилые дома. Люди спят. Незачем их будить. Если каждый водитель, приходя с утра, начнёт звонить, то с четырёх утра и до восьми никто из местных жителей не сможет спать.
— А — а — а, — раздался со всех сторон понимающий гул.
— Ну, хорошо, — продолжала она, периодически посматривая на каждого из нас. — Итак, что же мы проверяем первым делом, заходя в кабину? А?
Будущие водители ответили молчанием.
— Для начала мы проверяем амперметр. Его показания. Сейчас, подождите, надо включить аккумуляторную батарею.
Наставница встала, и, потянувшись к железной коробке расположенной сзади, воткнула какой-то рычаг. По ходу действия она объясняла нам, каковы должны быть эти показания, не ниже какого уровня, и что делать если с ними что-то не в порядке.
— И всегда включайте так: сначала аккумулятор — и только потом поднимайте пантограф. Кстати, давайте его поднимем. Кто из вас посильней?
Данный вопрос прозвучал не с проста. Спешу сразу растолковать: пантограф, то есть токоприёмник — вещь складывающаяся. Причём складывающаяся разумеется вручную. Сколько с ним возни возникало иной раз! Больше всех мучились не особо увлекающиеся в свободное от работы время тяжёлой атлетикой женщины. А проблема в следующем: для того чтобы его поднять, требовалось не меньше физической силы, чем затрачивали судя по знаменитой картине бурлаки на Волге. Иной раз приходилось наваливаться всем телом. И не раз случалось, когда изнемогшие от невыносимой борьбы с пантографом дамы, подходили ко мне или кому другому оказавшемуся под рукой, и просили помочь поднять токоприёмник. А поднимался он следующим образом: в кабине водителя, в самом потолке торчала деревянная ручка. Водитель, придя на работу и включив аккумуляторную батарею, пару раз плюнув себе на руки (и перекрестившись, если верующий), брался за торчащую из потолка ручку и тянул её вниз. Следом за ручкой из дырки в потолке тянулся канат. Да-да, самый обычный, не очень толстый канат. Метра полтора или даже два он вылезал совершенно спокойно. Без видимых усилий. Но потом характер его портился, он начинал дерзить и упираться, сопротивляться, кричать: я буду жаловаться в обком! Нет, последнего, конечно, не было (хотя как знать — о чём этот канат думал!), но факт оставался фактом. Внезапно, к жгучему неудовольствию жаждущего трамвайного вождения (простите, если сможете, водители!) работника тянущая канат рука натыкалась на жестокий отпор. Какого хрена? — обычно хотелось кричать мне в таких случаях. Далее водитель, припоминая былины о русских богатырях, и втайне сожалея о горькой доли проклятой русской интеллигенции, набирал воздуха в лёгкие и начинал тянуть канат изо всех сил, перехватывая его у основания, дабы закрепить и развить призрачный успех. Канат в ответ злился, надувался, но сдаваться не хотел. Перебирая остервеневшими пальцами с побелевшими костяшками, жаждущий вождения, с вздутыми на шее жилами, продолжал эпическую битву.
