— Нам туда, — указала рукой наша вожатая, и, не смотря более на нас, молча, направилась к нему.
Мы двинулись следом. По пути миновали будку, наподобие будок ГАИ в былые времена, выкрашенную в зелёный цвет. Как я узнал позже, она была нужна для отправления вагонов выезжающих с утра, и основной её функцией являлось показывать номера трамваев. Ночью, часа в четыре, когда вы уже сидите в кабине, и на соседних с вами путях готовятся выезжать ещё человек пятьдесят, чтобы не создать путаницу, на табло данной будки загорается номер вашего вагона, и вы трогаетесь в путь.
Мы проследовали мимо всех трамваев к своему. И остановились в нерешительности возле него.
— Ну что, все здесь? — угрюмо спросила наша главная, по очереди взглянув на каждого из нас.
— Вроде все, — ответил кто-то.
— Хорошо. Тогда начнём.
Мы, притихнув, ждали, что она скажет.
Вагон стоял возле бетонной стены, выкрашенной в пошлый красно-розовый цвет. Прямо перед ним располагались решётчатые железные ворота зелёного цвета. Они были закрыты, и открывать их нам никто, по-видимому, не собирался.
— Ну что, — продолжала Морозова, подходя ближе к трамваю. — Вас научили уже, с чего начинается приёмка вагона?
— Немного научили, — произнёс, широко улыбаясь, Гена Николаев.
— И с чего же? — без интереса спросила наставница, посмотрев на него.
— С внешнего осмотра, — отозвался тот.
— Правильно, — подхватила она. — С внешнего осмотра. И что же мы проверяем в первую очередь?
— Ну, сначала… есть ли повреждения у вагона, — сказал Володя Фролов — «казах».
Он стоял ближе к Морозовой, чем Николаев.
— Совершенно правильно. Сначала мы проверяем, есть ли явные повреждения у вагона. И если есть, что делаем?
Данный вопрос поставил всех присутствующих в тупик.
— М — м — м, — пропел всё тот же Гена. — Отказываемся ехать?
Морозова бросила на него взгляд полный насмешки.
— Если бы так всё было просто, наземный транспорт Москвы встал бы в парках раз и навсегда.
Дамы, находящиеся с ними рядом, дружно засмеялись. Гена не смеялся. Он погрустнел.
— Ну что, профессор, — обратился к нему уже тогда порядком недолюбливающий его Фролов. — Хотел самым умным показаться? Думаешь, другие не знают, что приёмка вагонов начинается с осмотра?
— Да ладно, — огрызнулся тот, отворачиваясь.
— Ну, так что мы тогда делаем? — повторила свой вопрос Морозова.
Будущее столичного трамвая безмолвствовало.
— А делаем мы вот что: срочно бежим за слесарем, рассказываем ему о найденных повреждениях, и заставляем, слышите? — заставляем подписать в бортовом журнале, что приняли вагон в таком виде. Иначе потом — когда вы приедете — повреждение повесят на вас, и за вас же счёт будут ремонтировать. Понятно?
