- Нахальством.
- Понимаю, сама такой в молодости была. Бери стул в холле и садись сбоку.
Сегодня Гурдина была одета в темно-зеленый летний костюм с короткими рукавами. Рыжие волосы стянуты черным обручем. Неожиданно она встала и взяла Катю за локоть:
- Пойдем, я сама отведу тебя.
- Элла Александровна...
- Да, - Гурдина отозвалась не сразу, казалось, она погрузилась в собственные мысли.
- Мне бы хотелось побеседовать с вашими актерами. Вы не предупредите их?
- Ты что, думаешь, они как-то причастны к тому... в партере? Ерунда! Впрочем, решаешь ты. Не волнуйся, я скажу им, чтобы они рассказали тебе все "чистосердечно и без утайки". Так, кажется, писалось в классических романах? Рудик, принеси стул даме!
Внезапно Катя почувствовала головокружение. "Наверное, я переутомилась", - подумала она.
- Если тебе что-то нужно, связывайся с Линой Юрьевной, она в курсе всего. - Гурдина улыбнулась Кате.
Молодой человек с тоненькими усиками, которого звали Рудик, принес стул и переминался с ноги на ногу, стоя рядом. Раздался мелодичный звонок, и открылся занавес.
На сцене все было необычно. Катя шепотом спросила у соседки название спектакля. "Жизнь Дориана Грея, рассказанная лордом Генри", - ответила та. Да, очарование Уайльда, бесспорно, царило на сцене. Но то, что в книге было чарующе легким, здесь - оставляло впечатление обморочного удушья. Но потом это впечатление рассеялось, и Катя полностью отдалась самому странному спектаклю из всех, какие ей приходилось видеть раньше.
Актеры передвигались по сцене в сполохах черно-красно-синего цвета. Их фигуры неожиданно высвечивались из темноты. Как приливы и отливы, на лицах сменялись гримасы боли, страха, отчаяния и чувственного наслаждения. Сам Дориан Грей двигался по сцене грациозно покачиваясь, как великолепный хищный зверь перед прыжком на свою будущую жертву. Казалось, он исполнял странный танец в одиночестве, медленно кружась перед зеркалом. Внезапно сцена погрузилась в темноту. Из зеркала вышел человек в длинном сером плаще. Это был мистический двойник Дориана. Они приникли друг к другу и пошли рядом в глубь сцены. Каждое движение Дориана мгновенно повторялось его зеркальным двойником. Это было так жутко и непонятно. Словно взору представали сращенные близнецы. Существо перекатывалось по сцене, заполняя собой все пространство. Те, кто стояли рядом или прикасались к нему, медленно опускались на пол. Их как будто опаляло тлетворное дыхание зловещего инкуба, не выдерживая которого они умирали. Но самое страшное было в конце спектакля, когда Дориан с силой оторвал от себя серого двойника. Его тело разом утратило свою пластичность. Каждое движение давалось с трудом. На лице Дориана выразилось непередаваемое отчаяние. Он подошел близко к рампе и зашатался. Это был человек, из которого ушла жизнь. Наконец его ярко-красные губы что-то прошептали, и он упал, прижимая левую руку к груди.
