– Семья ваша по-прежнему в Лаббоке, Хезер? – спросила Клаудия.
– Да.
– Почему вы оттуда уехали?
– Болото засасывает, – невозмутимо ответила Хезер.
– Хороший аргумент, – усмехнулась Клаудия. – А еще были причины?
– Я художница. А здесь много художников. – Хезер пожала плечами. – Я была уверена, что ваши галереи пойдут мне навстречу и устроят классную выставку моих работ. Странно, но почему-то этого пока не произошло.
– У вас права просрочены, – заметил Спаерс.
– Мало езжу в последнее время. – Хезер бросила на Дэлфорда пренебрежительный взгляд. – У вас какой-то мусор на усах, мистер.
Дэлфорд с досадой стряхнул крошку.
– Спасибо, Хезер.
– Где вы сейчас живете, Хезер? – продолжила Клаудия.
Девушка лениво пожала плечами. Из упрямства, а может, по глупости или от нелегкой жизни ее лицо постоянно хмурилось, а глаза смотрели подозрительно.
– То здесь, то там. Иногда ночую в палатке в парке у пляжа «Маленький шалун».
– У вас есть разрешение на установку палатки? – Клаудия усмехнулась, заранее зная ответ.
Хезер заерзала на стуле.
– Я как раз вчера его потеряла. И не нашла доброжелательного рейнджера, который бы выдал мне новое.
Клаудия кивнула в сторону лежавшего в углу рюкзака.
– Это все ваши пожитки?
– Да. Путешествую налегке. Нет у меня доверия ко всяким домикам на колесах.
– Поэтому вы взяли абсолютно все свое имущество с собой, чтобы встретиться с тем парнем с яхты.
– Ну да, – ответила Хезер, явно растерявшись.
– Вы переехали к нему жить?
– Нет. Просто не люблю, когда мои вещи валяются где попало.
– Он назвал вам свое имя?
– Возможно. С чем была связана его глубокая печаль?
– Он сказал мне, что брат… был источником печали всей его жизни. Насколько я поняла, брат Пита умермолодым. Еще он упоминал о каком-то священнике который сбил его брата с пути истинного. Некто Джонс. – Она взглянула на Дэлфорда. – Слова Пита звучали так, будто этот священник был виновен в гибели его брата.
Дэлфорд прервал ее:
– Пит говорил вам о каких-либо имеющихся у него доказательствах?
– Нет. Но он жаловался, что никак не мог состыковать в этом деле разные детали. – Тут она подняла на них свои широко раскрытые глаза, словно ребенок, ожидающий одобрения родителей.
– Хотелось бы услышать об этом более подробно, – сказала Клаудия. – Что именно он говорил об этом священнике и своем брате?
Хезер поморщилась.
– Господи, я ведь, блин, не стенографистка, да он и не вкладывал в свои слова какого-то особого смысла. Я рассказала вам то, что знала.
