— В ресторане, значит. — Пожилой следователь лукаво приподнял седую бровь. — Ну-ну. Один отдыхали или с подругой?
— Ни то и ни другое, — холодно ответил ему Берлин. — Я был в ресторане с женой.
— Ах да, извините, — «спохватился» следователь. — А название ресторана не скажете?
— Да ради бога. Ресторан «Зеленая лагуна». Это недалеко от нашего дома.
— И надо полагать, вы часто туда заходите?
— Бывает. Иногда.
— И надо полагать, оставляете щедрые чаевые?
— Да уж не скуплюсь. А к чему эти вопросы?
— Если вы часто заходите в этот ресторан, значит, официанты и менеджеры ресторана должны знать вас в лицо. Все-таки — постоянный клиент. К тому же — щедрый!
Берлин пожал плечами:
— Об этом лучше спросить у них.
— Спросим. Обязательно спросим. — Следователь склонил голову набок и по-птичьи покосился на Берлина. — Как вы думаете, официант или менеджер могут подтвердить ваши слова? О том, что вы были в ресторане в восемь часов вечера?
— А я почем знаю? Зал в ресторане большой, к тому же там всегда полумрак.
— Но вы ведь расплачивались с официантом. Значит, он должен вас запомнить.
— Если не страдает склерозом, то запомнил.
— Мы это проверим, — сказал следователь и сделал быструю пометку у себя в блокноте. Затем снова поднял взгляд на Берлина. — Во сколько вы покинули ресторан?
Бизнесмен подумал и ответил:
— Мы с женой ушли в девятом часу. Точнее сказать не могу, я не смотрел на часы.
— И после этого направились домой?
Берлин кивнул:
— Именно так.
Некоторое время следователь разглядывал бизнесмена с таким видом, словно изучает экземпляр какого-то диковинного животного. Берлин спокойно выдержал его взгляд.
— Борис Григорьевич, — вновь заговорил следователь, — прокуратура сейчас ведет дело вашего коллеги — Михаила Храбровицкого. Не знаю, в курсе ли вы, но отделы, которыми руководили погибшие генералы, занимались как раз делом Храбровицкого.
— Вы думаете, это как-то связано?
— Не только я. Все так думают. Уверен, что сегодняшние газеты только об этом и будут писать. Помнится, после того как Храбровицкого арестовали, вы громко и эмоционально заявили о своей готовности все отдать за свободу Храбровицкого. Некоторые средства массовой информации тогда восприняли это как предложение сделки.
Берлин небрежно дернул плечом:
— Это их проблема, а не моя.
— Не уверен, — с мягкой полуулыбкой возразил следователь. — Вы тогда говорили, что сделаете все, чтобы Храбровицкий оказался на свободе. Что вы имели в виду?
Поняв, куда гнет старик, Берлин нахмурился.
