— Хочешь тоже пойти на выгон? — спросил дед.
Хайди запрыгала от радости.
— Только сперва надо хорошенько помыться, а то солнышко тебя засмеет, ежели увидит, какая ты чумазая. Вот гляди, я тут для тебя все приспособил.
И дед указал на большую кадку с водой, стоявшую на солнышке у двери. Хайди прыгнула в кадку и принялась там плескаться и скрестись, покуда не засияла чистотой. А дед между тем зашел в хижину и крикнул оттуда Петеру:
— Иди-ка сюда, козий генерал, да прихвати свою торбочку с хлебом.
Удивленный Петер пошел на зов и протянул старику торбочку со своим скудным обедом.
— Развяжи! — распорядился старик и сунул в торбочку краюху хлеба и такой же кусок сыра. Петер от удивления вытаращил глаза: эти оба куска были куда больше его собственной порции. — Так-так, сюда и плошка войдет, — продолжал старик, — ребенок ведь не может пить молоко, как ты, прямо из вымени. Надоишь девочке две плошки на обед, потому как она пробудет с тобой весь день. Да смотри, чтоб она со скалы не свалилась, слышишь?
Тут как раз вбежала Хайди.
— Дедушка, а дедушка, теперь солнышко уже не будет надо мной смеяться? — живо спросила она. Девочка так рьяно вытиралась грубым полотенцем, которое дед оставил возле кадки, что лицо, шея и плечи были у нее красными, как вареный рак. Уж очень она боялась насмешки солнца. Дед улыбнулся.
— Нет, теперь ему уже не над чем смеяться, — успокоил он ее. — А знаешь что, Хайди? Вечером, когда вернешься, тебе надо будет опять залезть в кадку и поплескаться там, как рыбка. А то, когда целый день ходишь с козами, ноги делаются черные-пречерные. Ну, теперь можете отправляться!
До чего же радостной была дорога вверх, на выгон! Утренний ветер унес с собою последние ночные облачка. Небо было ярко-синим, солнце заливало сиянием зеленые луга, голубые и желтые цветы поворачивали к солнцу свои головки. Хайди прыгала и визжала от восторга. Каких только цветов тут не было! И изящный красный первоцвет, и восхитительная синяя горечавка, и золотистый ладанник с нежными лепестками смеялся и кивал навстречу солнцу. Захваченная красотой луговых цветов, Хайди позабыла о козах и даже о Петере. Она вприпрыжку мчалась вперед, то и дело бросаясь в разные стороны навстречу то красному, то желтому сиянию. Ей хотелось поспеть повсюду. Она рвала цветы и складывала их в свой передник. Она все их возьмет домой и усыплет ими сено в своей чердачной спальне, чтобы там было так же красиво, как здесь. Петеру нынче приходилось все время быть начеку, и его круглым глазенкам, обычно не очень быстрым, сегодня было много работы. Ибо козы вели себя так же, как Хайди, — они тоже прыгали туда и сюда, и мальчику приходилось непрерывно свистеть, кричать и работать хворостиной, чтобы собрать их всех вместе.
