— И что оно, по-твоему, означает?
— Ну… если, допустим, я без команды мудрого начальства предпринял нечто рискованное.
— Так. А кому фраза принадлежит, знаешь?
— Да каждому, кто ее произносит, — фыркнул Турецкий.
— Вообще-то верно, конечно, — усмехнулся Меркулов. — Но в историческом, так сказать, контексте первенство за Екатериной Великой, которая ляпнула это при весьма забавных обстоятельствах. Молодому Суворову, находившемуся тогда под началом генерал-фельдмаршала Румянцева-Задунайского, поручили провести разведку, а Суворов, выполнив приказ, вдруг взял да и разбил противника в пух и прах. На что у него приказа, как ты понимаешь, не было. И тогда приревновавший к растущей славе Суворова Румянцев решил его примерно наказать за невыполнение приказа: ведь не разбивать же приказывали, а только разведать. Но императрица вмешалась и ляпнула: «Победителей не судят!» Так что победителей действительно не судят — при особых условиях, когда им этого не поручали, а они взяли и победили. А вот если поручали, то очень даже судят. Понимаешь почему? Потому что тут же встает вопрос, какой ценой получен результат.
— Короче, Стасова с меня никто не снимает, и даже напротив, спросят за него вдвойне, — сказал многоопытный Турецкий.
Свою неприметную «шестерку» Щербак припарковал во дворе пятиэтажного дома возле проржавевшей «ракушки» и откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза. Следующий дом — десятиэтажный, новый, с нестандартной архитектурой, а значит, люди в нем живут исключительно деловые, состоятельные. Там периодически пищал электронный замок домофона и из подъезда выходили жильцы. Для субботнего утра слишком много шума и суеты, но окна Рапановой на седьмом этаже были плотно зашторены.
Щербак чуть задремал, но, как только снова запищала дверь подъезда, распахнул глаза. Нет, не Рапанова… Но зато за ее кухонным окном возникло какое-то движение. Он достал бинокль и сразу же увидел женскую грудь в бюстгальтере. Гм-м!
Щербак оглянулся на вышедшего из подъезда мужчину. Невысокий щуплый субъект, несмотря на жару кутавшийся в старую джинсовую куртку, бесцельно брел по двору. Щербак достал из бардачка ксерокопию свидетельства о разводе Рапановой и паспорта мужчины, который числился когда-то ее мужем, — в ЗАГСсе была проведена работа по сбору информации. Сличил с оригиналом. Так и есть, лицо хотя и изменилось, но явно принадлежало этому доходяге.
Щербак снова взялся за бинокль, но за окном уже никого не было…
