Мачо вспыхнул:
– Августа Михайловна, вы не так поняли. Я же от чистого сердца, в другом смысле. В хорошем. Не подумайте. С чистыми помыслами, так сказать…
Под тяжелым взглядом серых глаз пациент замялся, сбился с мысли, запутался и сник.
– А как вы в нашей поликлинике оказались? – не удержалась от вопроса Августа.
– Можно сказать, случайно, – встрепенулся Бовбель, – после развода выписался по прежнему адресу и снял в этом районе квартиру. Тут меня и скрутило.
– Понятно. – Августа вздохнула. Скрутило не случайно, а потому что развод запивал водкой – это как водится. – Я рекомендую вам Трускавец.
Она запустила бы Бовбеля К. П. в открытый космос или поселила на бескрайних просторах пустыни Сахары – в любом месте, где нет сковороды и свинины.
Еще рекомендовала бы соблюдать все православные посты, но в пустых глазах Бога не было. Там водили хороводы черти, и Августа удержалась от человеческих рекомендаций. Хватит медицинских. Все равно Бовбель душу продал за подкопченное сало и жареные пирожки. Пусть все так и будет. Каждому свое.
Взгляд Татьяны Ивановны осуждал: такой мужчина, настоящий полковник, а вы…
Вот и берите себе это сокровище, просигналили нахмуренные брови Августы.
– Августа Михайловна. – Бовбель покосился на медсестру.
Татьяна Ивановна точно ждала сигнала – прижала к груди кипу медицинских карт и с деловым видом снялась с места:
– Я в регистратуру.
– Татьяна Ивановна, – попыталась удержать медсестру Августа, – потом все сразу отнесете, в конце приема.
– Так уже окончен прием, – отозвалась та с порога, – заработались совсем, Августа Михайловна.
– Посмотрите, там есть кто-нибудь? – смирилась с предательством медсестры Августа.
Татьяна Ивановна оглядела коридор.
– Ни души, – доложила она и, довольная, исчезла за дверью.
Августа удивленно посмотрела на часы – до конца приема оставалось еще около десяти минут. Обычно и по окончании приема под дверью толпился народ, особенно вечером, а тут за десять минут до конца – и никого. Колдовство какое-то.
Бовбель подхалимски улыбнулся:
– Это судьба. Надеюсь, вы позволите себя проводить домой? – интимным полушепотом спросил он. Тяжелое дыхание не забивала даже жвачка.
– А вот это лишнее. – Отказ прозвучал, пожалуй, жестче, чем Августа хотела.
– Почему? – обескураженно поинтересовался Бовбель – к отпору он готов не был.
– Потому что это неэтично. Вы мой пациент.
– Так я же здесь временно, – напомнил хитрец.
– Временное – самое постоянное.
Но не так просто оказалось сбить с толку этого Бовбеля.
