Если, правда, она вообще считает нужным хоть что-нибудь делать. Очень сожалею, но „укрепление вертикали власти“, т. е. раздувание госаппарата и пристраивание на хлебные должности своих приятелей, делом назвать у меня лично язык не поворачивается».
Это, конечно, не совсем про Путина со товарищи. Это про себя. И «Гайдара и его команду». Тут разливается горечь и клокочет ревность. Мы, дескать, получали ушаты народной ненависти. До гроба таскать — не перетаскать. Зато, ошибаясь и подставляясь, звоня и подпрыгивая, делали дело. Строили рынок, рыли фундамент, сцепились с олигархами. А вы пришли на все готовенькое, расчищенное и с грехом пополам заработавшее.
…Трудно судить о человеческих качествах Юлия Дубова — эрудиция, чувство юмора, литературные талант и вкус если не противоположны, то параллельны набору базовых достоинств. Но личность Коха в его текстах легко прочитывается — это человек наверняка симпатичный, глубокий, честный в отношениях, циничный ровно настолько, чтобы избегать пафоса и неловкости в общении; с таким действительно интересно выпивать, комфортно работать, можно, пожалуй, и в разведку — если предварительно договориться о правилах игры и зонах ответственности.
Это, безусловно, цельная личность при кажущейся подвижности, прямо-таки центробежности мировоззрения. Какой там либерал! С такими-то взглядами, где имперское причудливо переходит в подпольное, а традиционализм соседствует с анархизмом! Однако его банальности и парадоксы — инверсия интеллигентских мифов и утопий, знаменатель у Коха все-таки един — это здравый смысл, польза, целесообразность. Он полагает, что в ревущие 90- е, усилиями их команды знаменатель обрел-таки знак и смысл, устремившись к росту. И до поры до времени не замечает, как ожидаемый рост сменяется разрушением здесь и сейчас…
Собственно, не о залоговых аукционах, НТВ и писательском деле нужно интересоваться у Коха. Главный вопрос должен быть: скажите, Альфред Рейнгольдович, а путинского Франкенстайна кто создавал, Пушкин, что ли? Правильно, Березовский. Но вот вам бухгалтер Берлага: «Я делаю это не в интересах истины, а в интересах правды». Правда же у нас в том, что франкенстайнов проект был коллективным. А эффект — стереоскопическим, с помощью которого так легко сейчас диагностируется олигархическая литература. Олигархи и младореформаторы в созидании нынешнего режима шли разными путями, но к единой цели…
Генералы всегда готовятся к прежним (и, как правило, проигранным) сражениям. Писатели же, из тех, что обрели (в силу разных, хотя и однообразных причин) покой и волю для творчества, взыскуют если не оправдания, то понимания. Как Юлий Дубов — в некорректном сравнении малой и большой крови. Как Альфред Кох, сбросивший последний козырь — бескровность реформ — в финале своей беседы с Егором Гайдаром (три диалога с которым вошли в «Отходняк после ящика водки»).
