Я попыталась отделаться язвительной остротой:
— Но, капитан, я ничего не понимаю в ведении домашнего хозяйства. В пансионе и в монастыре я изучала много всякого, но только не это.
— А не могли бы вы изучить его по книге? — спросил он после небольшого раздумья. — Я как-то видел в окне книжного магазина книгу по домоводству.
В глубине души я сильно сомневалась в том, что эту науку можно освоить при помощи книги. Но он смотрел на меня с такой надеждой, что я сказала:
— Ну хорошо, это, наверное, не так сложно, — заслужив тем самым вздох облегчения и благодарный взгляд его красивых глаз. На мгновение все стало как прежде. Между нами опять установилась атмосфера доверия, и я решилась сказать:
— Капитан, я пошла вам навстречу. Могу я попросить вас об ответном одолжении?
— Разумеется. Пожалуйста, продолжайте.
— Не будете ли вы добры обручиться с княгиней немедленно?
Он резко обернулся и, глядя мне в глаза, медленно спросил:
— Я сделаю этим одолжение для вас?
Я уже шла к двери, бормоча что-то о приближающемся конце учебного года, лишенных матери детях и предстоящем приеме в монастырь…
Этим же вечером капитан собрал в библиотеке слуг и представил меня как временную домоправительницу, чьи распоряжения они должны пока выполнять.
На следующий день он уехал.
Зайдя попрощаться, он попросил:
— Не будет ли для вас слишком трудно каждый день писать мне о том, как идут дела?
С этими словами он вручил мне книгу. Взглянув на название, я прочла: «Золотая книга для домашних хозяек: руководство по ведению хозяйства на год, пятьсот кулинарных рецептов и тысяча хозяйственных советов».
Мне никогда в жизни не приходила в голову мысль о том, как организуется процесс ведения домашнего хозяйства. В пансионе, где я провела большую часть моих молодых лет, еда всегда стояла на столе в нужный час, комнаты всегда были чистыми и опрятными, окна вымыты, белье выстирано. Но все это делалось как-то незаметно и без шума. Мы никогда не видели тех, кто все это делал. Мы видели только результат и воспринимали его как нечто само собой разумеющееся. В монастыре были милые, скромные, тихие мирские сестры в белых мантиях. Они готовили, стирали, убирали. Но нам, будущим послушницам, не разрешалось разговаривать с ними, поэтому подробности того, как все это делается, мне так и остались неизвестны.
Когда капитан представил меня как временную домоправительницу, я заметила, как кухарка с садовником и обе горничные обменялись взглядами, хитрыми и смешливыми. Эта добродушная усмешка сквозила и в каком-то особо покорном выражении лица, с которым массивная донна Рези спросила меня в первый вечер моего пребывания у власти:
