— Судя по тому, что я читал в разных книгах, маленькие девочки всегда ведут себя подобным образом. Я подумал, что раз ты сама была когда-то маленькой девочкой, то должна быть готова к этому.
Мэгги засмеялась и подняла руки вверх.
— Ничто в жизни не могло подготовить меня к тому, что сейчас происходит.
Она взяла две чашки с полки, поставила их на стол рядом с сахарницей — аромат кофе уже начал заполнять комнату.
— Теперь я хорошо понимаю, почему моя бабушка так часто вздыхала, пока я росла, — сказала она, открывая холодильник, чтобы достать сливки, и улыбнулась ему через плечо. — Даже мне трудно справляться со всеми этими горестями и бедами, которые сваливаются на мою дочь, а моя бабушка была уже совсем старой. Мое детство, должно быть, превратило последние годы ее жизни в сущий ад. Он с минуту смотрел на нее.
— Ты рано лишилась родителей, Мэгги?
— Мой отец умер, когда мне было пять лет. — Она наполнила сливками маленький молочник и закрыла холодильник. — Моя мать снова вышла замуж и вскоре уехала отсюда.
Джон нахмурился.
— Без тебя?
Некоторое время она смотрела ему прямо в лицо, потом опустила глаза.
— Я не понравилась ее новому мужу. Так что бабушка и дедушка взяли меня к себе, — посмотрев на него, она слегка поежилась. — Вот и вся история.
— Нет, не вся. — Он взял ее руку и потянул Мэгги к себе. — Расскажи мне об этом, Мэгги.
— О чем рассказать? — Она высвободила руку, повернулась и взяла со стола апельсин, быстро очистила его, разделила на дольки и разложила на два блюдца. — Пойду отнесу это девочкам.
Он снова поймал ее руку и, уже не отпуская ее, посадил Мэгги на стул справа от себя. Тепло его больших рук с удивительной остротой напомнило Мэгги о его жарком поцелуе, о том, как одна из этих рук запрокидывала ее голову, а другая ласкала ее тело. Ее пронзило острое, как боль, желание. Она могла только надеяться, что это нельзя было прочитать в ее глазах, потому что его взгляд словно ощупывал ее лицо, заботливо и внимательно.
— Не уходи, — попросил он. Его мягкая улыбка согревала ее, создавала какое-то незнакомое, волнующее ощущение у нее внутри. — Сядь, поговори со мной.
Она села, потому что у нее подкашивались ноги. Боже мой! Если он так смотрит на своих пациентов — участливо, доброжелательно, сочувствующе, то его приемная, должно быть, переполнена двадцать четыре часа в сутки.
— Давай оставим девочек в покое, — продолжил он, проводя большим пальцем по ее руке. — Они не собираются умирать от недостатка витамина С в ближайшие десять-пятнадцать минут, да и вообще без нас они лучше узнают друг друга.
