- Ну и что?
- Он тебя боялся. У тебя высокий чин? Ты с ними, ты юкки, я не хочу помогать тебе.
Андрей поморщился. Но не столько словам женщины, сколько в ответ на свои мысли. "Нет, не ТИСС. Он хорош для врагов, а с друзьями нельзя говорить его языком. И там, с Лиентой, ничего не стоило внушить ему полное расположение ко мне, ничего не стоило включить ТИСС..."
- Поверь мне, Лота, посмотри в мои глаза. Я вас не обманываю, я не юкки. Я и без тебя пойду, как пришел к твоему Гойко. Но если ты приведешь, людям будет спокойнее.
Она по-прежнему смотрела в упор, испытующе, но уже без бывшей непримиримости, она колебалась.
- Если ты не юкки... Почему он так обмер, будто сам герцог перед ним?
- А ему-то откуда знать, что я не ихний? Он видит перед собой офицера, офицер орет, как бешеный - надо подчиняться. Коль орет, значит право имеет, они так привыкли.
Женщина молчала.
- Думаешь, я не понимаю твоих сомнений? "С одной стороны, Гойко он помог, несомненно. А с другой тороны, зачем ему надо помогать нам? Говорит не юкки. Да как верить-то голому слову? А если я вместо помощи приведу горе в дом друзей?" Ну, так, Лота? Ни в одном слове я не ошибся?
Она молчала, потупив голову.
- Тогда и ты правду мне скажи. Если бы ты наверняка знала, что доброта моя недобрая, от коварства она идет, знала бы, что черному делу это прикрытие. Так не позволила бы Гойко помочь? Прогнала бы от его постели. И с мыслями, что правильно сделала, смотрела бы, как он в муках умирает долгой смертью?
Лота испуганно вскинула глаза, они наполнились слезами.
- Думаешь, Аника отцу с матерью меньше дорога? Зачем ты за них решаешь? Не мучай ты себя, Лота, правду говорю - я не юкки. Ночью из-за реки пришел, вчера вечером с Лиентой разговаривал.
- С Лиентой!? Правда!? - глаза ее просияли радостью. - Правду ли говоришь!? - Тс-с-с, не так громко. Я не должен был этого говорить.
- Да почему же!? Людям про это так надо знать! Уж как все рады были бы!
- Если бы поверили. Я чужой, а голые слова доказать мне нечем, в таких случаях вверительных грамот с собой не носят. Поэтому ты никому ничего не скажешь. Они узнают, непременно. Но теперь еще не время. Мне скоро уходить, Лота, решай.
- Хорошо, пусть будет, как ты велишь... Вон домишко Табора, это Аники отец. Какая красавица она. - Лота горестно покачала головой. - Это и сгубило. Мать ее вчера приходила, плакала, - совсем плоха Аника. И Табор чернее тучи ходит.
- За что ее плетью?
