Глава двадцать третья,
про затеи веселых выпивох
- Говоришь, в полночь на омуте? - медленно выговорил он, не выпуская соломинки - сквозь зубы, все так же глядя куда-то скрозь них.
И столь нехорошо в его голосе было, что парни переглянулись.
- Ты чего, Ярин? - за всех высказал вопрос Филька. - Что на ум тебе сбрело?
- Давно хочу поглядеть, много ль правды в этих баснях, про омут. Вот и взбрело мне на ум, что сегодня хорошая на то причина.
- Свят-свят, - быстро перекрестился Антипка. - Хошь золотом меня осыпь, а я еще голову не потерял, Яринушка! Чтоб своей волей! На Русалочий омут в полночь! Да ни в жисть!
- А кто тебя зовет, овечий ты хвост? Тебя ежели брать, это сундук портков чистых за собой тащить! Не ровен час, с нами надумаешь, так с тобой от одной мысли заячья болесть приключится! Ну-к, поворотись задом, мы глянем - штанов-то еще не обмарал?
Парни расхохотались, как всегда, с готовностью подхватывая шутки Ярина. Пожалуй, еще и не каждый сообразил, что за себя тоже ответ дать надо.
- И зачем ты нам, Антипка? - продолжал Ярин, твердо определив объект насмешек и желая показать каждому из трех других, каково им будет на месте Антипки. - Тебе уж загодя невесть что мерещится, а там филин гукнет, с тобой вовсе падунец случится. Чего тогда с тобой делать? Фильке на закорки сажать? Нет, друг Антип. Ты проситься с нами станешь, так мы еще подумаем крепко, брать ли с собой? Так, Федюнька? Аль возьмешь братца да сам сопли ему утирать станешь? - спросил Ярин, разливая по кружкам
- Ярин... Ты это... Хорошо ль удумал? Дался тебе этот омут... Нашто он нам?
- Дак интересно же, Федор! Столь рассказок про всякую жуть, а где она? Ты хоть раз видал чего своими глазами? Враки все.
- Эт не скажи...
- Да мы ж поглядим только, скрадемся в кустах, никакая вражина даже и не гукнется - не дал ему Ярин вспомнить еще какие-нито страсти. - И не будет ничего, верно говорю. Помнишь, на могилки ты на спор ходил? Зачем?
- Ну, дак то... Так просто, сдуру. Выпить охота была.
Ярин расхохотался.
- Уж и выпьем потом! И над страхами своими посмеемся. А доведется, сами любую страхолюдину до смерти перепугаем. Глянь вон хошь на Фильку - а ну, как така образина громадная из кустов полезет, да рявкнет дурнинушкой? А ну-ка, Филя!
Утерев губы рукавом, Филька вдруг вскинул руки с растопыренными пальцами и заблажил дурным голосом:
- У-у-у! У-у-у! Ух-хо-хо-хо! Ух! Ух!
Захмелевшие приятели покатились с хохоту.
