Мертвое «да» | страница 12



(Когда прекрасно знаешь, что готов
На первый знак ответить, первый зов,
На первое малейшее движенье)…

«Мимолетные встречи — всегда на виду…»

Мимолетные встречи — всегда на виду.
Торопливые речи — всегда на ходу.
— «Если будет возможно, конечно, приду».
Не придет…
На моем двадцать пятом году
Я себя как дурак, как мальчишка веду.

«Слабый треск опускаемых штор…»

Слабый треск опускаемых штор,
Чтобы дача казалась незрячей,
И потом, точно выстрел в упор —
Рев мотора в саду перед дачей.
(…И еще провожающих взор
Безнадежный, тоскливый, собачий.)

«Время искусный врач…»

Время искусный врач,
Лечит от всех неудач,
Лечит от всех забот.
Скоро и глупый плач
Ночью (во сне) пройдёт.

ДРУЖБА

1. «Где-то теперь мой друг?..»

Где-то теперь мой друг?
Как-то ему живется?
Сердце, не верь, что вдруг
В двери раздастся стук:
Он никогда не вернется.
Мне ли, себе на зло?
(Или ему повезло).

2. «Одна мечта осталась — о покое…»

Одна мечта осталась — о покое.
Не надо дружбы, все слова пусты,
И это слово — самое пустое.
(Для дружбы надо, чтобы было двое,
Одним был я, другим был воздух: ты.)
Ницца, 1934

«Попрыгунья стрекоза…»

«Попрыгунья стрекоза
Лето красное все пела».
…Опускаются глаза.
Тихо катится слеза
По щеке, по загорелой.
Сердце попусту боролось —
Наступил последний срок.
Ждать, чтоб все перемололось,
Не по силам. Сорван голос,
Ты забывчив и далек.
Осень стала у ворот,
Листья мертвые в подоле.
Кое-кто ей подает…
(Никогда он не поймет
Этой нежности и боли).
Видно песенка допета
Вся до самого конца.
Не вернется больше лето…
Неумыта-неодета
Осень стала у крыльца.

СЕНТЯБРЬ

Ты знаешь, у меня чахотка,
И я давно ее лечу

Рюрик Ивнев

Первый чуть пожелтевший лист
(Еле желтый — не позолота),
Равнодушен и неречист,
Тихо входит Сентябрь в ворота.
И к далекой идет скамье…
Нежен шелест его походки.
Самый грустный во всей семье.
В безнадежности и в чахотке.
Этот к вечеру легкий жар,
Кашель ровный и суховатый…
Зажигаются, как пожар,
И сгорают вдали закаты.
Сырость. Сумрак. Последний тлен
И последняя в сердце жалость…
— Трудно книгу поднять с колен,
Чтобы уйти, такова усталость.

«Ты осудишь. Мы не виноваты…»

Ты осудишь. Мы не виноваты.
Мы боролись и не шли к греху.
Запах поля, запах дикой мяты
У Тебя не слышен наверху.
Все у нас печально и убого:
В переулке низкие дома,
Меж полей размытая дорога,
За плечами нищая сума.
Так стоишь часами за деревней,
День прошел — как не бывало дня…
Этот мир, заброшенный и древний,
Веселее не был до меня.
Да и завтра веселее тоже
Он стоять не будет у дверей.
Мы несчастны. Очень. Боже, Боже,