Она словно заледенела.
– Нет.
Они оба смотрели на нее.
– Мне нужно работать, – проговорила она одними губами и поднялась. Оглядываясь, словно не понимая, где и зачем она находится, Валери пошла прочь к своему столу.
«Теперь оно будет принадлежать другому, я больше никогда не пройду по этим комнатам, не буду скакать на лошади по этим полям, не буду рвать цветы в саду и в оранжерее…»
Она продолжала идти мимо своего и прочих столов, дальше по коридору в сторону студии. Там было темно и промозгло; студия опустела до завтрашнего утра, когда в ней опять закипит жизнь. «Она не может владеть им. И никто не может. Оно мое».
Но ведь не просто кто-то чужой купил поместье Стерлингов. Весь ужас был в том, что купила его Сибилла.
И все же, что за разница, кто его купил? Еще вчера она не знала имени нового владельца, а сегодня знает. Ну и что с того, если самое главное заключается в том, что она потеряла его и никогда больше не будет в нем жить?
Но разница была. Она почти звериным нюхом чувствовала, что Сибилла выслеживала ее годами, следовала за ней по пятам в магазины за тряпками и косметикой, занималась верховой ездой и охотой, перенимала все – даже Ника, – с отчетливостью подумала Валери, – а теперь вот поместье Стерлингов. Поначалу Валери казалось, что Сибилла хочет перенять ее стиль жизни, но теперь было похоже, что она желает отобрать у Валери все, что та имела.
«Как будто она хочет наказать меня. Но что я ей сделала? Я думала, что помогаю ей; она пришла ко мне в Нью-Йорке, и я…»
«Нет, – внезапно поняла она, – не в Нью-Йорке. Раньше». Память тащила ее в прошлое.
Стэнфорд.
Что-то она сделала… нет, что-то сказала, что было неприятно Сибилле. Ерунда какая-то, ко Сибиллу тогда исключили. Вот почему она возобновила с ней дружбу в Нью-Йорке, она чувствовала себя виноватой. И пыталась вину загладить.
Она стояла в раздумье посреди студии, мысли ее кружились.
Это было одиннадцать лет назад.
Валери зашагала вдоль софы, на которой разыгрывалось столько сексуальных сцен, день за днем, за исключением тех, когда софу использовали для съемок передачи «Дома с преподобной Лили Грейс».
«Я совершила какую-то глупость, которую она все еще помнит спустя столько лет и хочет меня наказать. Господи Боже, а если все это время она только и ждала возможности…»
Она даже почти забыла ту боль, которую принесла ей потеря поместья Стерлингов. «Чего же еще она хочет? Если бы у меня был муж, она, наверное, захотела бы и его. Но у меня нет мужа, у меня больше нет ничего, что можно захотеть отнять. Не значит ли это, что она уже удовлетворена?»
