В ответ он получил такой энергетический удар, что чуть не вылетел из кресла.
– Можешь не отвечать, дочка, я не настаиваю.
С эмоциями Ликуша справилась:
– Дядя Серёжа, он играет со мной, как кошка с мышкой. А я его, гада, люблю.
Весь остаток пути они молчали; каждый думал о своём.
Ежедневно, по вечерам, Кинжал передавал шефу полстранички печатного текста – с информацией об экономическом и финансовом положении в стране.
Это были только факты – без всякого анализа и комментариев.
Чувствовалось: вот-вот…
Второй час слушал Желвак доклад своего заместителя по безопасности Алекса.
Картина жизни Алёны Евгеньевны Уробовой складывалась из множества мелочей и деталей, которые вполне логично лепились одна к другой. Вырисовывалась тяжёлая жизнь невезучей страстной женщины. Она разоряла гнёзда, уводила чужих мужей. Бог наказал её болезнью сына. Родители ушли из жизни один за другим ещё лет десять назад.
По всему было видно, что самыми счастливыми были последние пять, когда она была с Желваком. В доказательство Шеремет отыскал её письма подруге в Мурманск. А письмо – это серьёзный документ. Там, кроме почерка, есть ещё штемпели на конверте.
Полковник, как он выразился, по-пластунски перепахал весь Калининград. Никаких признаков, что побег из дома с чужим мужем-офицером – это легенда, обнаружено не было. Он поехал в Питер, нашёл соседей Алёнки, и они всё подтвердили и опознали по фотографиям сначала очень счастливую, а потом несчастную чету. Был полковник и в роддоме, где появился на свет сын Алёнки, Егор. Документы в полном порядке, даже нашлась одна нянечка, она помнила роженицу и офицера, который их забирал домой.
И тут Желвак вдруг задал своему заместителю неожиданный вопрос:
– Скажи, Алекс, а ты проверялся? Уверен, что за тобой не было хвоста?
Полковник обалдел:
– А почему должен был быть хвост?
– Алекс, отвечай на вопрос – проверялся или нет? Только – как на духу.
– Я проверяюсь инстинктивно, у меня рефлекс. Я и по улицам хожу так, что за мной может уследить только системная наружка. Это в крови, Палыч.
Желвака ответ не удовлетворил.
Но ни единого факта, доказывающего, что его полковника водили за нос, не было и не ощущалось ни в Калининграде, ни в Питере, ни в Кузбассе, ни в Москве.
Документы налицо, десятки опрошенных свидетелей.
Но Желвак продолжал сомневаться.
Умирает женщина. Тяжело умирает. И на смертном одре вдруг просит за постороннего человека, сына бывшего любовника, вполне взрослого, образованного. Она могла попросить устроить его на престижную работу, открыть фирму и дать средства на раскрутку – это было бы понятно. Но просьба сформулирована именно так, что Желвак должен был взять Чекашкина к себе, вести его по жизни. Алёне Уробовой нужно было, чтобы протеже хоть на какое-то время оказался рядом с руководителем Холдинга. Вопрос – зачем? С какой целью?
