На похоронах Желвак сказал, что холдингу будет очень не хватать консультаций покойного по финансовым вопросам.
Впоследствии миллиарды, привезённые Чубаксом, исчезли – бесследно и безвозвратно, словно растворились в загустевшей наэлектризованной атмосфере грядущего кризиса.
Говорят, их распределили по банкам, чтобы поддержать на плаву.
Только скоро оказалось – ни денег, ни банков.
«Вот так, е… на мать, надо воровать!» – резюмировал Толстый.
Помощница передала Палычу телефонограмму: «Туристическая компания «Аскер» подтверждает получение подписанного Вами договора на организацию VIP-тура в Норвегию в оговоренные сроки – на два лица. Старший менеджер Максименкова».
В Осло он полетел с Ликушей.
Из столицы Норвегии они перелетели в Париж, где взяли на прокат неприметный «опель» и с ветерком рванули в Швейцарию.
Ликуша обожала водить авто по европейским и американским дорогам.
Ехали отнюдь не по прямой, машины меняли дважды. В двадцати километрах от Лозанны отыскали дом братьев-краснодеревщиков, которые давно его продали, но за дополнительную плату продолжали числиться владельцами. Через шесть часов здесь появился Вайк, с одним водителем, без охраны. На его «бентли» они быстро добрались до Мюнхена, откуда на небольшом реактивном самолёте торговца оружием переправились в Италию, в провинцию Компанья, где и остановились в уютном поместье.
И в Лозанне, и по пути в Германию, и в самолёте Вайк вёл себя так, как будто Желвака он не знает. Но больше всего он потряс Ликушу, которая привыкла к пламенным взорам мужчин. На её феноменальную открытую грудь Вайк не взглянул ни разу. Откуда бедной девочке было знать, что, как сказал Толстый об одном компаньоне холдинга в шоу-бизнесе, это был гей чистых кровей.
И только в итальянском поместье, когда после ванной и часового отдыха всех пригласили на открытую террасу под густыми лаврами, Вайк заговорил – по-русски, с шепелявым литовским акцентом. «Ага, теперь он литовец, – подумал Желвак, – в прошлый раз он был бельгийским французом, а в позапрошлый – поляком из Южно-Африканской Республики».
– Меня называйте Аугис, – представился он даме.
– А шо это будет по-русски? – Ликуша, когда это было необходимо, была сама простота.
– В переводе на ваш язык это – Август. Тот самый август, который ваша страна запомнит надолго. А вы не будете против, если я буду звать вас Мергайте?
– А это приличное слово? – Ликуша повела грудью и даже, кажется, старый лавр над ней склонился ниже.
