А если каждый подданый займётся,
то нам придётся завтракать корой!»
А браконьер таился в гуще трав
и думал так: «Король, конечно, прав.
Однажды со стотысячной стрелою
уйдёт олений топот из дубрав…
Но не могу, подлец, жевать мякину,
когда король смакует оленину,
когда кругом такая даль и ширь!..»
Он так решил. Я тоже так решил.
Потом прошли не годы, а века.
Где лес шумел — там плещется река.
А в целом ничего не изменилось:
строга закона старая строка.
И браконьер пиратствует в ночи.
В него ракеты садят скурмачи
[25].
А он, родимый, скорчась за мотором,
«казанку» молит: «Падла, проскочи!»
Строга статья закона и стара.
Ему внушает радио с утра,
что по вине таких вот браконьеров
не станет скоро в Волге осетра.
Он думает: «Конечно, это да…
Останется в реке одна вода…
И что печальней может быть на свете
решения народного суда!..
Но как смотреть на голую витрину,
когда обком смакует осетрину,
когда кругом такая даль и ширь!..»
Он так решил. Я тоже так решил.
1980
