— Дела-а, — протянул Григорьев, состраивая домиком выцветшие брови, и кивком головы пригласил беснующегося Андрея на кухню. Тот прошёл, но крайнее возбуждение не давало ему стоять спокойно и секунды.
Григорьев по-хозяйски сел на старый табурет, замолчал, не зная, что сказать: новость необычная и впрямь очень серьёзная, даже страшная. Если Генка квартирку толкнул, значит, действительно всё продумал, подготовил и планомерно дал дёру… С бешеной суммой сорвался! Вот так партнёр!
— Откуда родом этот сучонок, откуда? — затеребил Григорьева коммерсант.
— Из Мценска, что под Орлом! Слыхал — леди Макбет Мценского уезда?
— Леди, леди! Какая, к херам, леди, какой уезд?! Город, что ли, Мценск? Небольшой? — Андрей спрашивал так напористо, будто полагал сейчас же хлопнуть дверью и сорваться на поиски.
— Небольшой, только он не дурак гам оседать. Вычислить — раз-два!
— А учился где?
— В Коломне училище заканчивал. Под Москвой.
— Вот вам и офицер… су-учий потрох! — на этом выкрике огонь возбуждения, клокочущий в Андрее, наконец-то, миновал фазу крайнего неистовства. Дальше пошло просто отчаяние, удивление. — Я, дурак, радовался — помощника себе нашёл: честного! Расторопного! Скажи, сосед, как так можно?!
Григорьев только пожал плечами: выходит, за большие деньги можно.
* * *
Через четыре дня Андрей вновь звонил в квартиру Григорьева. На этот раз он был гораздо сдержаннее и в руках держал бутылку дорогой водки.
— Извини, сосед, поговорить требуется!
Сидели на кухне, оба сумрачные. В другое время Григорьев, может, и порадовался бы такой изобретательной экспроприации — беда ли, что спекулянт пострадал? Торгаш той самой водкой, которой родные ему вояки перестроечное горе заливают.
Но Андрея, человека лично знакомого, неплохого соседа, было от души жаль. Чтобы тот кому пакость сотворил — Григорьев такого не видал. А что водкой торгует, так молодец, правильно понял новую тему и в нужный процесс включился. Это он носит майорскую звезду и ждёт какого-то сладкого рая от Паши Грачёва. А что ждать? Хвостище по деньгам — полгода! Паёк тухлыми лежалыми запасами! И при этом служи!
Проявляй преданность новой России!
— Ещё доказательства всплыли! — хлопнул ладонью по столу Андрей. — Сбежал, сучонок! Сбежал!
От упоминания Фалолеева собранность и спокойствие, с которыми он появился, улетучились. Прошедшие перед этим дни не избавили Андрея от надежды полностью, она теплилась, давала о себе знать, и лишь сегодня он поставил окончательную точку — его обманули, обокрали.
