Григорьев привычно указал офицеру цель и щёлкнул секундомером. Вновь лейтенант приник к буссоли, вновь его карандаш заметался по карте вычислять ориентиры, опять в глазах зарябили цифры на планшете и таблице поправок. Вот рассчитаны и переданы на огневую позицию координаты цели, углы возвышения.
«Батарея, огонь!» — летит в телефонную трубку лейтенантский приказ, и гаубицы на огневой позиции рыгнули огнём, громом. Спустя мгновения небо, как положено, отозвалось звонким металлическим шуршанием — это снаряды понеслись к указанным целям. За их падением в бинокли следили все офицеры КНП. «Квадрат! Мимо! Мимо! Квадрат! Мимо!»… — отмечал разрывы наблюдатель. Да, не густо получилось, товарищ лейтенант!
Фалолеева от неудачи окатило жаром. Он кинулся к цифрам, лихорадочно скорректировал данные — новый залп!.. и опять вышло вперемешку с «молоком». Нет, конечно, не двойка, как прошлый раз — твёрдая тройка… но это совсем не желанный результат. Молодой офицер посерел лицом.
После стрельб, упоённый собственным провидческим скептицизмом, Бужелюк вывел Фалолеева из строя. Командирское пренебрежение было столь велико, что нотаций лично лейтенанту даже не адресовалось. Бужелюк с ехидцей обратился к Григорьеву:
— Плодим теоретиков! На бумажке чуть ли не новая теория относительности, а практический результат, как по Филькиным грамотам! Догадываетесь, куда вы своим пальцем попали?
Фалолееву было стыдно за себя, душила обида, что из-за него отчихвостили ни в чём не повинного командира батареи, но он так и не мог понять, откуда взялся превышенный разброс снарядов? В чём его ошибка?
Бужелюк ещё раз упомянул проклятую контрольную «Залп» и закончил речь новым замечанием Григорьеву.
— Капитан, ты хоть чуть-чуть своими раздолбаями занимайся! Нам Ленин завещал учиться военному делу настоящим образом, а не лупить в белый свет, как в копеечку! Каждый выстрел, между прочим, — офицерские сапоги.
Дивизионный командир сел в «уазик» и умчался, а вторая батарея дружно принялась ломать головы — что же привело к такому жиденькому итогу? Григорьев сам взялся за буссоль, карту, быстро произвёл расчёт и, сравнив с фалолеевским, в задумчивости наморщил обветренный полигонной жизнью лоб.
— И температура, и ветер! — сказал он сам себе с растерянностью.
— Обижаете, Олег Михайлович! — мрачно отозвался лейтенант. — Не первоклассник!
— Что-то ведь не сработало!
— Сами видели — малую вилку взял! Поправку на поражение — а снова перелёт у половины!
