— Конечно, надо быть нашим галантным Морисом, чтобы такое пришло тебе в голову, — заметил Тарик, когда тамплиеры вместе с Гранвилями направились к генуэзскому кварталу. Морис с корзиной в руке и прекрасная Беатриса шли впереди всех.
— Мне кажется, что за все годы, которые Морис провёл в звании тамплиера, связанного обетом целомудрия, он так и не растерял своего умения обольщать женщин, — сказал Герольт.
— А мне кажется, что в ваших речах отчётливо слышится зависть! — насмешливо произнёс Мак-Айвор. — Наверное, эту корзину вам следовало нести втроём, чтобы разделить удовольствие и оказанную честь.
— Какую чушь ты несёшь! — возмутился Герольт, чувствуя, как краска заливает его лицо. Втайне он жалел о том, что не догадался заслужить очаровательную улыбку Беатрисы Гранвиль. Он мог дать обет целомудрия, но от этого не перестал воспринимать женскую красоту!
Тарик тоже возмутился словами Мак-Айвора, однако был не в меру груб:
— Как такое пришло тебе в голову! Иногда все же лучше иметь два глаза, чем один!
Мак-Айвор рассмеялся и ударил Тарика по плечу своей ручищей.
— Своим орлиным глазом я вижу все, что достойно внимания! Будь спокоен, я тоже способен оценить красоту прекрасного цветка! — заверил он.
Герольт и Тарик предпочли больше не высказываться на эту тему.
Конечно, Гюстав Гранвиль пригласил тамплиеров в дом, чтобы угостить их напитками. И, естественно, рыцари захотели лично пожелать маленькой Элоизе скорейшего выздоровления. В действительности же всем им понравилось быть объектом внимания такой молодой красивой девушки, как Беатриса.
Когда рыцари попрощались с Гранвилями и вышли из прохлады их дома под майское солнце, они увидели в воротах две мужские фигуры и невольно вздрогнули. Это были слепые слуги аббата Виллара. Рыцари сразу поняли, что означает их внезапное появление.
— Аббат приглашает вас к себе, достойные господа тамплиеры! — сказал им Бисмилла. — Сегодня на закате солнца мы ждём вас у дверей церкви.
Слепцы учтиво поклонились и исчезли — так, будто их и не было.
Если бы они не знали, в каком месте нужно свернуть с правой обочины широкой монастырской дороги на узкую тропинку, чтобы прийти к недостроенной церкви на юго-восточной стороне холма Монжуа, они, конечно, прошли бы мимо тайного поворота. Тропа вела сквозь быстро густевшие тени деревьев. Церковь, кое-как отделанная снаружи, тоже была окутана сумерками.
— Какое неуютное место! Отталкивает, даже если знаешь, что здесь тебя не подстерегает опасность, — проворчал Морис, когда они подступили к церкви и слабый свет указал им дорогу к лестнице, ведущей в крипту. Он недовольно крикнул туда, где мерцал источник света: — Бисмилла! Ты что, не мог захватить побольше света? Или вы хотите, чтобы мы на этой свалке переломали себе кости?
