Падение Аккона | страница 84



Герольт и его друзья в самом мрачном настроении выбрались из гавани и пошли обратно в цитадель через квартал венецианцев. Они как раз пересекали торговую площадь, как вдруг Морис увидел знакомые лица в одном овощном ларьке.

— Герольт! Тарик! Смотрите, кто за прилавком стоит! Ведь это парижский купец Гранвиль и его старшая дочь Беатриса! — просиял он. — Они все ещё в Акконе!

Герольт и Тарик удивленно посмотрели туда, куда показывал Морис. Они-то были уверены, что купец и его дочери давно покинули город и добрались до родины.

— Идёмте поздороваемся и спросим, почему они до сих пор в городе! Ужасно интересно, что они нам расскажут! — предложил Морис и, не дожидаясь согласия друзей, поспешил к Гранвилям.

— Мне кажется, молодую красивую женщину Морис заметит даже ночью в толпе людской, — хмыкнул Тарик.

Герольт улыбнулся и ответил:

— Похоже, кое-что сидит в нас слишком глубоко, чтобы даже тамплиерский обет мог с этим окончательно справиться.

— Кто такие эти Гранвили? — спросил Мак-Айвор.

Герольт рассказал шотландцу историю про нападение на семью купца и короткий бой, который Морис, Тарик и он сам дали бессовестному сброду.

Увидев их, купец хлопнул в ладоши совсем как ребёнок:

— Смотри-ка, свет очей моих! Господа тамплиеры! Наши храбрые защитники и спасители, которым мы так благодарны! Какая чудесная встреча! Достойные рыцари в тот раз так стремительно исчезли, что мы не успели их как следует отблагодарить! Не так ли, цветок сердца моего? — обратился он к дочери.

Беатриса посмотрела на рыцарей и почтительно склонила голову.

— Да, отец, к сожалению, это так, — ответила она тихо, стараясь не встречаться глазами с одним из них. — Мы были очень огорчены тем, что не смогли воздать вам по вашей беззаветной храбрости.

На породистом лице Мориса расцвела обезоруживающая улыбка.

— Что вы говорите, достойная красавица? Иметь счастье защитить вас и снова увидеть в добром здравии и бодром настроении — слишком большая награда, которую мог бы пожелать честный человек!

— Вы поражаете нас своей добротой, благородный рыцарь, — прошептала Беатриса, опустив глаза. На нежной коже её щёк зарделся румянец, отчего она стала ещё красивее.

Тарик и Мак-Айвор украдкой обменялись весёлыми взглядами.

— Вы вознаградили нас более чем щедро. И доброго Алексиоса тоже, — сказал Герольт, намекая на попойку, которую они позволили себе в таверне грека.

— Ваше имя Алексиос, достойный рыцарь? — обратился Гюстав Гранвиль к Мак-Айвору.