Слева поднялся хребет Кулау, его вершины скрывались в вечных темных, клубящихся тучах. Резкий контраст с ними составляли аккуратные зеленые посадки ананасов на красной, плодородной вулканической почве. Неожиданно Питт въехал в грозу и машинально включил дворники.
Наконец впереди показались главные ворота гавани Перл-Харбор. Из караулки показался часовой в мундире, и Питт затормозил. Достал из бумажника водительское удостоверение и удостоверение личности и расписался в журнале посетителей. Молодой моряк молча отсалютовал и знаком велел ему проезжать.
Питт спросил, где расположение штаба адмирала Хантера. Моряк достал из нагрудного кармана ручку и блокнот, любезно начертил схему маршрута и отдал Питту. И снова отсалютовал.
Питт подъехал к непримечательному бетонному зданию возле доков и остановил машину. Он проехал бы мимо, если бы не небольшая, аккуратная табличка: «Штаб 101 отделения флота спасателей».
Выключив зажигание, он взял с сиденья влажный цилиндр и вышел из машины. Входя, Питт пожалел, что не прихватил на пляж тенниску и легкие брюки. Он остановился перед столом, за которым матрос в летней белой форме рассеянно печатал на машинке. На столе стояла табличка с надписью «Матрос Дж. Ягер».
— Прошу прощения, — неловко пробормотал Питт, — я хотел бы увидеть адмирала Хантера...
Печатавший рассеянно поднял взгляд, и глаза у него полезли из орбит.
— Боже, приятель, да ты спятил? Ты чего явился в плавках? Если старик тебя застукает, ты покойник. Уноси быстрей ноги, или угодишь на губу!
— Я знаю, что одет не для приема, — спокойно и дружелюбно сказал Питт, — но мне до зарезу надо увидеть адмирала.
Моряк встал из-за стола, лицо его покраснело.
— Кончай придуриваться! — громко сказал он. — Вали в казарму и проспись, или я вызову береговой патруль.
— Вызывай! — неожиданно огрызнулся Питт.
— Послушай, приятель. — Моряк явно пытался сдержать раздражение. — Сделай себе одолжение. Возвращайся на свой корабль и официально доложи по команде, что просишь о встрече с адмиралом.
— В этом нет необходимости, Ягер.
Голос, прозвучавший у них за спиной, был мелодичным, как скрежет бульдозера по бетонному шоссе.
Питт повернулся и обнаружил, что смотрит прямо в глаза высокому седому мужчине, надменно застывшему в проеме внутренней двери офиса. От туфель до воротника этот человек был в белом, во всю грудь — золотые колодки. Волосы, густые и тоже белые, прекрасно гармонировали с худым, осунувшимся лицом. Только глаза на этом лице казались живыми, и они с любопытством разглядывали цилиндр в руках Питта.
