Но горячий по натуре князь Багратион, видевший во всем злой умысел иностранцев, уже успел написать графу Аракчееву, что быть с Барклаем он никак не может. Более того, он стал просить о переводе из 2-й Западной армии, «куда угодно, хотя полком командовать в Молдавию или на Кавказ».
И по какой же причине? Да потому, что, согласно Багратиону, вся главная квартира была «немцами наполнена так, что русскому жить невозможно, да и толку никакого нет».
Удивительно, но князь Багратион искренне считал себя русским, а Барклая — немцем. И это тем более удивительно, что Михаил Богданович немцем не был по определению (его дед стал российским подданным аж в 1710 году). А вот дед князя Багратиона (царевич Исаак-бек) переехал из Грузии в Россию лишь в 1759 году, а отец, родившийся в Персии, — еще на шесть лет позже…
Конечно, нелепо сейчас рассуждать на тему, кто был более русским — Барклай или Багратион. Это глупо и неконструктивно. Но дело тут даже не в этом; просто ничто не дает права одному заслуженному генералу столь откровенно грубо отзываться о другом заслуженном генерале.
Публицист и издатель Н. И. Греч:
«У нас господствует нелепое пристрастие к иностранным шарлатанам, актерам, поварам и т. п., но иностранец с умом, талантами и заслугами редко оценяется по достоинству: наши критики выставляют странные и смешные стороны пришельцев, а хорошее и достойное хвалы оставляют в тени.
Разумеется, если русский и иностранец равного достоинства, я всегда предпочту русского, но, доколе не сошел с ума, не скажу, чтобы какой-нибудь Башуцкий, Арбузов, Мартынов были лучше Беннигсена, Ланжерона или Паулуччи. К тому же должно отличать немцев (или германцев) от уроженцев наших Остзейских губерний: это русские подданные, русские дворяне, охотно жертвующие за Россию кровью и жизнью, и если иногда предпочитаются природным русским, то оттого, что домашнее их воспитание было лучше и нравственнее. Они не знают русского языка в совершенстве, и в этом виноваты не они одни <…> Я написал эти строки в оправдание Александра: помышляя о спасении России, он искал пособий и средств повсюду и предпочитал иностранцев, говоривших ему правду, своим подданным, которые ему льстили, лгали, интриговали и ссорились между собой. Да и чем лифляндец Барклай менее русский, нежели грузинец Багратион? Скажете: этот православный, но дело идет на войне не о происхождении Святого Духа! Всякому свое по делам и заслугам <…> Дело против Наполеона было не русское, а общеевропейское, общее, человеческое, следственно, все благородные люди становились в нем земляками и братьями. Итальянцы и немцы, французы (эмигранты) и голландцы, португальцы и англичане, испанцы и шведы — все становились под одно знамя».
