А у Люки меня вдруг затрясло.
- Женька, что с тобой?
К счастью, дома оказалась ее мама. Дала мне воды и кинулась звонить в милицию.
Судя по всему, там разговаривали неохотно. Иногда Люкина мама оборачивалась ко мне и спрашивала приметы того подонка, потом пересказывала в трубку... Меня, слава Богу, никуда не вызывали, не допрашивали. А то я, пожалуй, нахамила бы им вместо дельных ответов. После прошлогоднего случая с Ильей, у меня отношение к милиции... в общем, такое же, как у него...
Сейчас мы с Ильей больше не устраивали свалок. Посидели рядышком, вместе поразглядывали книгу. Я открыла картинку с Томом Берингом, рассказала про Стасика. Илья покивал понимающе.
- Знаешь, Женюра, я, кажется тоже был такой же в том возрасте. Посмотри на снимки, поймешь...
- Пожалуй... только темный и очкатый.
- Я не про очки, а про суть...
Мама позвала нас на кухню пить чай. И мы стали пить - Илья и мама с тортом, а я - с любимыми бутербродами, на которых помидоры, майонез и шпроты. Но хотя они и любимые, а обычного удовольствия не было. Какая-то вялость навалилась на меня и ныли мышцы - так иногда бывает перед гриппом. Неужели подхватила вирус? Нет, наверно, просто устала за день.
Я сказала "спасибо, пойду посижу, прочитаю". Ушла к себе. Задернула занавес, включила лампу. В свете ее по-лимонному зажелтел прицепленный к шторе кленовый лист. Я сняла его.
- Теперь у тебя будет постоянный дом.
Положила лист в книгу - там, где начинался "Гнев отца". Написала на нем синим фломастером: "23 августа..." и поставила год. Закрыла книгу, чтобы лист расправился, прилегла на нее щекой... И вот тогда случилось это...
Я ничего не поняла, хотя знала, что когда-нибудь обязательно случится. Тянущая душу боль и... все остальное...
- Ма-ма...
Она прибежала, сразу все поняла.
- Ну что ты, Женечка, ничего страшного. Я же тебе говорила... Принялась возиться со мной, скоро стало легче. Но я плакала (а Илья притих на кухне).
Мама утешала:
- Ничего страшного, со всеми так, привыкай. Такая наша женская доля, природа.
Это неизбежно...
...Дурацкое какое-то слово - "неизбежно". Безысходное. Нет в нем никакой надежды...
"Нихт шиссен!"
1
Мне и раньше приходилось слышать про неизбежность, не один раз. Мы говорили о ней с Ильей, когда по вечерам лежали и обсуждали хитрые проблемы мироздания.
Бывало, что брат становился словоохотливым. Вещал через занавес о всяких законах вселенной - как он их понимал.
И однажды он сообщил:
