В пьяном забытье, он выкрикивал мне:
— Все Вы бляди!.. Вы мерзавцы, я ненавижу вас всех… Вы предатели… Вас всех нужно к стенке… Я бы сам расстрелял каждого.
Согласитесь, что более откровенного «признания» можно было больше не выслушивать, чтоб понять все.
Постепенно сознание угасало в нем; я уложил его поудобнее на постели и, убедившись в том, что он уснул, пошел к себе.
Было уже поздно. Мне не спалось, и я раздумывал над тем, что исторг из себя подполковник. Другой бы на моем месте отреагировал на это так, как я сказал, а я посчитал слова об «изменниках», «презрении» и «расстреле» бредом пьяного человека, не более. Заставить себя сбежать я тоже уже не мог. Я принадлежал не к той категории решительных людей, которые выполняют задуманное. Полученные мною «сигналы» не повлияли на мое конечное решение: я вернулся на родину, но потерял свободу.
…Ночь между тем продолжалась. Я вышел из номера, чтобы заглянуть к Владимиру Ивановичу и узнать — жив ли?
Неприятная картина представилась мне в эту минуту. Подполковник лежал поперек двух кроватей и храпел, а у изголовья темнело свежее большое рвотное пятно от выпитого и съеденного сегодня вечером.
«Какая свинья! Что же делать? Теперь и позора не оберешься. При всех случаях его нужно разбудить». Проснулся он быстро и скоро пришел в себя, хотя спал не более двух часов — видимо, сознание вернулось от одного вида случившегося.
— Петр Петрович, разбуди Франца. Который теперь час. Говоришь, пятый? В пять будем трогаться, чтобы не встретиться с хозяйкой. Иди, иди, Петр Петрович, и поторопи Франца.
Меня преследовало в эти минуты чувство нашкодившего человека, и хотелось бежать подальше от содеянного. Хорошо бы и впрямь выехать до пробуждения хозяйки!
Было уже начало шестого, когда мы спускались вниз и — о, Боже! В вестибюле первого этажа, свежая и улыбающаяся, нас встречала хозяйка. Как будто и не было этой ночи, и этого происшествия. Как ни в чем не бывало, она была сама любезность и предупредительность.
— Что все это значит? — сказала она, показывая на наш дорожный вид. — Я не разрешаю Вам ехать, пока Вы не позавтракаете. Я это быстро организую. Идемте, господа, в ресторан.
Пришлось покориться и терзаться мыслью: «Знает ли она уже о случившемся конфузе?» Но никаких признаков недоброжелательства до самой последней минуты она не проявила, и мы так же любезно простились, как и вчера познакомились.
Рассказал я об этом не для того чтобы «отомстить шефу» за обман и вероломство и за неразборчивость в средствах, а для того чтобы еще раз подчеркнуть свой собственный подход к оценке сложившейся ситуации.
