По утрам к нам на балкон прилетают воробьи, стучатся в подоконник, громко обсуждают нашу личную жизнь. Часов до семи удается делать вид, что никого нет дома, потом просыпается Катя.
То есть, она, конечно, не вся просыпается. Просыпается какой-то небольшой участок коры головного мозга, он отвечает за то, чтобы ткнуть меня пальцем в бок и произнести:
— Свари кофе, м-м?
На этом его задача выполнена, остальной Катин организм продолжает сладко спать. Если в этот момент спросить ее: «Тебе с молоком или черный?», она ответит:
— Это за пределами моей компетенции. Разбуди меня через полчаса по другому основанию.
Я не знаю, что снится Кате, судя по всему, сны у нее гораздо интереснее, чем мои. Я однажды пожаловался ей на это, она хитро подмигнула и сказала:
— Потому что у меня там кабельное!
Сны по кабельному передают весьма затейливые. Однажды Катя проснулась среди ночи, растолкала меня и спросила:
— А где арбуз?
Я сказал:
— Там, — честное слово, в тот момент я именно так и думал.
Тогда она успокоилась и сказала:
— Ничего, подождет, — и моментально заснула обратно. Я после этого не спал ещё час, всё размышлял об арбузах и о вечном.
Сразу после Кати просыпается Мурзик. Заслышав, что я встаю, он бежит на кухню, по дороге он хрипло мяукает, чтобы я не заблудился. Пока Мурзик завтракает, я мажу бутерброды сливочным сыром и варю кофе на молоке, с сахаром и щепоткой корицы, а потом несу все это на подносе в спальню. Катя любит просыпаться от запаха кофе, в такие дни у нее праздник. Праздник случается один-два раза в неделю, чаще нельзя, чтобы он не превратился в рутинные будни.
— М-м-м, — говорит Катя, разлепляя глаза. — Кофе пахнет. Какой ты заботливый, кофе сварил!
Тот участок коры, который заказывал кофе, в ссоре с остальной корой, они не общаются. Поэтому когда просыпается остальная Катя, никто в ее голове не знает, как было дело, так что Катя думает, будто я варю кофе по собственной инициативе. Мы пьем кофе, потом Катя встает и дрейфует в коридор, к зеркалу.
— Я хороша, — говорит она, щурясь на себя левым глазом. — Ой, хороша! Глянешь, аж поет душа!
И разворачиваясь к ванной комнате, добавляет:
— Да всё песни такие страшные…
Ночью выпал снег. Весь подоконник усыпан снегом, за утро воробьи успели на нем натоптать. За балконом у нас висит птичья кормушка, пока Катя умывается, я инвестирую в кормушку пшено из пакета. К тому моменту, когда Катя возвращается в спальню, в кормушке уже в полном разгаре сценка из жизни студенческой столовой, еда летит во все стороны, воробьи лопают так, что перья за ушами трещат.
