Сэра кивнула в знак согласия.
— Оглядываясь назад, я думаю, наверное, да. Она всегда была одна. Вы обе были всегда одни. По крайней мере, я так это запомнила.
Некоторое время я молчала, затем пробормотала:
— У меня сегодня утром появилось ужасное чувство, Сэш…
— Что за чувство?
— У меня душа заболела. Я внезапно поняла, что была несправедлива, что, наверное, я напрасно осуждала ее все эти годы.
— Что ты имеешь в виду?
— Я думала, что их брак распался из-за нее, а теперь я не так уж уверена, что во всем была виновата она.
— Я уверена, что не только она. Во всяком случае, танго танцуют вдвоем, Мэл. — Сэра вздохнула. — Твой папа почти всегда был за границей, как я припоминаю. Он обычно сидел над кучей черепков где-нибудь на Ближнем Востоке, изучая обломки древних каменных орудий, пытаясь установить, из какого тысячелетия пришли они к нам.
— Ему часто приходилось отсутствовать именно из-за работы, ты это знаешь, Сэра, — сказала я и тут же поняла, что это звучит как оправдание.
— Но он никогда не брал с собой тебя и маму. Он всегда уезжал один.
— Мне надо было ходить в школу.
— Когда ты стала старше, ты могла бы ходить в местную школу, где бы твой отец ни проводил раскопки, или же тебе могли нанять учителя.
— Ходить в местную школу было бы невозможно, — отметила я. — Я не смогла бы говорить на местном языке, хотя бы поэтому. В конце концов, я была маленькая и не могла свободно изъясняться на арабском, урду, португальском, греческом или каком-нибудь еще.
— Твой сарказм не обязателен, Мэл, и есть много способов, чтобы приспособиться к необычной ситуации. Просто множество.
— Может быть, мои родители не могли себе позволить нанять учителя, — пробормотала я.
Сэра молчала.
Я смотрела на нее несколько мгновений, затем спросила:
— Ты осуждаешь моего отца?
— Эй, я никого и ничего не осуждаю! — воскликнула она. — Как я могу знать, что происходило между твоими родителями? Даже ты не знаешь этого в действительности. Господи, я не понимала даже, что происходит между моими собственными. Дети никогда этого не понимают, но всегда страдают. В конечном итоге.
Я ничего не сказала, и Сэра продолжала:
— Может быть, твоя мать чувствовала, что лучше, разумнее вырастить тебя в Нью-Йорке вместо какой-нибудь обветшалой, засаленной гостиницы где-нибудь посреди Аравийской пустыни.
— Или, может быть, просто мой отец предпочитал оставлять нас и уезжать в одиночестве, потому что у него были свои личные причины. — Я снова пристально на нее посмотрела.
