— Это не дурная привычка, — заметила я. — Просто привычка, и я ничего против нее не имею.
Выйдя наружу, мы устроились за круглым столом, стоявшим под большим белым парусиновым зонтом; мы обычно ели за этим столом в летнее время. Мы потягивали коктейль и некоторое время молчали; нам было приятно вместе помолчать, как это бывает у людей, состоящих в счастливом браке; мы были просто рады побыть вместе. Мы не нуждались в словах. Мы общались без них, как всегда. Мы с Эндрю часто находились на одной и той же волне, и он иногда говорил что-то, о чем я подумала только несколько секунд до этого, или наоборот. Я находила это сверхъестественным.
Снаружи не было так изнуряюще жарко, как я ожидала теперь, когда солнце село. Хотя воздух был насыщен ароматами, сквозь деревья дул легкий ветерок, который шевелил листья, все остальное было неподвижно, так спокойно, как это всегда было на вершине нашего прекрасного коннектикутского холма.
Лужайка, раскинувшаяся от стены площадки с этой стороны дома, спускалась к группе деревьев, за ними были болотистый участок и плотина бобров. Над группой деревьев и над водным пространством возвышалось предгорье Беркшира, покрытое плотной массой деревьев такого темно-зеленого цвета, что в этот предвечерний час они казались черными под летним небом, уже полностью потерявшим свою голубизну, которая сменилась дымчато-серым цветом, обрамленным розово-лиловыми разводами с антрацитовым оттенком; с другой стороны по краю этих отдаленных холмов тянулись желто-красные полосы.
Эндрю откинулся в кресле, глубоко вздохнул и с шумом выдохнул.
— Боже, здесь так великолепно, Мэллори. Я всегда так спешу к тебе… и к этой красоте.
— Я знаю. — Я посмотрела на него краем глаза и тихо сказала: — Я думала, ты позвонишь мне из Чикаго… — Я умолкла, внезапно почувствовав, что очень глупо об этом даже вспоминать.
Легкая улыбка скользнула по губам Эндрю. Он выглядел удивленным.
— А я думал, ты мне позвонишь.
— Что за парочка упрямых идиотов, — засмеялась я, поднеся стакан ко рту и сделав глоток.
— Я не знаю, как моя упрямая идиотка относится ко мне, но я ее обожаю.
— А я обожаю моего идиота, — ответила я быстро, улыбаясь ему.
Он тоже улыбнулся.
Мы опять немного помолчали. Затем я сказала:
— Сэра порвала с величайшим снобом Восточного побережья.
Эндрю фыркнул.
— Да, это ты о нем правильно сказала. И я знаю об этом, по…
— Как? — поспешно прервала я его.
— Сэра мне сказала.
— Она сказала! Когда?
