И несколько последующих дней, когда я смотрела на него, мне вспоминалась одна старомодная фраза: «Это кольцо является залогом нашей верности».
Через двенадцать недель после нашего первого свидания Эндрю Кесуик и я поженились в церкви св. Варфоломея на Парк-авеню. Единственным человеком, кто не был в восторге от этого внезапного союза, была моя мать. Хотя ей очень нравился Эндрю и она одобряла его, она, тем не менее, была весьма разочарована крайней поспешностью нашей свадьбы. «Все подумают, что это брак поневоле», — ворчала она не переставая, бросая на меня пронзительные взгляды, однако мчалась заказывать приглашения с гравировкой и поспешно планировала прием у «Пьера» на Пятой авеню.
Мой красноречивый взгляд и упрямо сжатые губы мешали ей задать мне вопрос, не беременна ли я, а я, кстати, не была беременна. Но моя мама считала меня непрактичной, не упускала случая поговорить о моей мечтательной артистической натуре, о моей склонности к поэзии, книгам, музыке и живописи, говорила, что я вечно витаю в облаках.
Кое-что из этого было верно. Но все же я была куда более практична, чем она могла вообразить, и всегда прочно стояла на земле, вопреки тому, что она обо мне думала. Мы поженились так быстро просто потому, что хотели быть вместе и не видели причин выжидать, затягивать помолвку.
Не всем невестам нравится их свадьба. А мне моя нравилась. Я была взволнована во время церковной церемонии и приема. В конце концов, это был самый важный день в моей жизни; к тому же мне удалось перехитрить мою мать и все устроить по-своему. Это немалое мастерство, должна я добавить, когда дело касается публичных событий.
По моему выбору и с согласия Эндрю, гости были немногочисленны. Конечно, присутствовали обе наши матери и несколько родственников и друзей. Отца Эндрю уже не было в живых. Мой же был жив, хотя моя мать держалась так, как будто он уже умер, поскольку он оставил ее несколько лет тому назад и переехал на Средний Восток. Поэтому она считала его несуществующим.
Но для меня-то он существовал, и даже очень. Мы постоянно с ним переписывались и проводили с ним столько времени, сколько могли, когда он приезжал в Штаты. И он прилетел в Нью-Йорк, чтобы выдать замуж свою единственную дочь. К моему великому удивлению, мама была довольна, что он сделал такой родительский жест. И я тоже, хотя ничего другого я и не ожидала. Мысль о том, что не он поведет меня к венцу, мне просто пугала. Как только мы с Эндрю были помолвлены, я позвонила ему в Саудовскую Аравию, где он в то время находился, чтобы сообщить ему эту хорошую новость. Он был очень рад за меня.
