Было напечатано пятьдесят тысяч экземпляров, и газета разошлась, как горячие пироги.
В течение нескольких дней письма этой мадам, ее пенсион от императора за «оказанные услуги» были на устах у всего Парижа. Люди смеялись, но их возмущало, что общественные деньги тратятся на любовниц императора.
На следующий день секретарь министра, хотя и не названный в статье по имени, но легко узнаваемый по множеству намеков, был вынужден подать в отставку.
Редакционный состав «Сюрен» был как на иголках.
Владелец «Клерон» Адольф Кенн пригласил к себе Тома.
— Вы заходите чересчур далеко, Бек, — сказал он. — Мы рискуем большим штрафом из-за этой истории.
— Вы мне говорили, что заплатите, если у нас будут неприятности, — ответил Тома.
— Не злоупотребляйте моим предложением. Я не Крез.
— Не беспокойтесь, они не вызовут нас в суд, так как это будет означать, что их имена станут известны, и скандал только усилится. В их собственных интересах держаться в стороне.
Он был совершенно убежден, что его «жертвы» из осторожности не раскроют себя, останутся анонимными, и был в восторге, что нанес режиму такой удар.
— Вот видишь, — сказал он Марийеру.
— Пожалуйста, Тома, будь осторожен. Если они ничего не делают, то это только хуже. Они доберутся до тебя каким-нибудь другим путем.
— Тебе не нравятся мои методы, не так ли?
— Да, но, возможно, ты прав. Со всеми моими красивыми теориями и принципами я и за десять лет не сделал бы того, что ты сделал за неделю.
— Ты думаешь, они испытывают какие-нибудь сомнения при выборе методов? Они злоупотребляют властью, бросают людей в тюрьмы, незаконно и даже преступно задерживают их. Ты одобряешь такие методы?
— Нет, — мрачно ответил Марийер. — Но это не делает меня более спокойным за тебя.
— Они ничего не сделают со мной.
— Дай Бог, чтобы ты был прав, — сказал Марийер.
В тот же вечер Тома взял кабриолет и поехал навестить Мари. Он посвящал ей все свободное время и приезжал к ней, если только у него не было какой-либо срочной работы, требующей его присутствия в редакции. Казалось, он всячески старался избавиться от беспокоящих его мыслей. По просьбе Тома Мари оставила свою работу на фабрике, так как приближалось время их свадьбы и отъезда из Парижа. Тома дал ей денег, чтобы она могла содержать себя и купить себе приданое, хотя Мари считала, что это уже чересчур.
— Ну что же, — сказал он ей. — Когда ты будешь моей женой, тебе придется привыкнуть к тому, что за все будет платить муж, поэтому не надо так волноваться.
