— Ага… Понятно. — Я начала входить в роль, на которую еще не заключила контракта. Ладненько. Гулять, так гулять. — Сначала мыться, потом — пробовать, чего Вышний послал.
— Слушаюсь! — Служанка резво пробежала к столику, аккуратно установила на него поднос и так же ходко занялась моей чумазой персоной.
Лохмотья были брезгливо отброшены в угол, меня протерли тряпочкой. Захотелось попросить, чтобы заодно и отполировали… еле сдержалась.
После помывки в тазу, где я стояла и мерзла, а меня поливали сверху мизерным количеством воды, служанка принесла на вытянутых руках простыню. Промокнув мое сине-скукоженное величество, натянула батистовую ночную рубашку, сшитую с размахом (еще для троих таких же тощих), сверху накинула шикарный бархатный халат цвета бордо, отороченный коричневым мехом, и бережно усадила за столик. Мне стало даже немного страшно — вдруг привыкну? К хорошему человек быстро привыкает.
Вышний изволил мне послать сегодня скромный аристократический ужин: жареную оленину в соусе с гарниром из овощей, фаршированных перепелов, миндального печенья, взбитых сливок, смородинового желе и красного вина с фруктами.
Я легонько перекусила, после чего, тяжело дыша и отдуваясь, вползла на мягкую перину. Это вам не овсяная кашка и супчик из репки! Отяжелевшая и сонная, я отключилась…
Дальше мне приснился кошмар. Осьминог со щупальцами схватил меня за ногу и тащил под воду. Проснулась из-за того, что кто-то шибко прыткий меня вовсю щупал. Спросонья путая сон с реальностью, поначалу я жутко испугалась. В темноте нахала было не видно, и я успела принять судьбоносное решение: без боя не сдамся! Быстренько сообразила, где у меня нога, выпутала найденное из одеяла и пнула, куда глаза глядели… то есть куда смогла попасть! А глядели они невысоко…
Раздался стон, яростные проклятия, потом кровать скрипнула — и кто-то начал шариться по комнате. Я уже морально приготовилась орать благим матом, как затеплилась свеча, выхватывая из темноты вечно недовольное лицо графа.
— «А оно — зеленое, пахучее, противное —
Прыгало по комнате, ходило ходуном.
А потом послышалось пенье заунывное —
И виденье оказалось грубым мужиком!»
— процитировала любимые строчки из «Сказки про джинна» Высоцкого.
— Я тебе не мужик! — глубоко оскорбился Алфонсус, возвращаясь к кровати.
— А зачем тогда пришел? — резонно поинтересовалась я, забираясь в дальний угол ложа и баррикадируясь подушками.
— Забыл спросить тебя об одной немаловажной детали, — объяснил причину своего позднего визита аристократ и уселся поближе, поблескивая масляными глазенками.
