— Just one second! Дай мне секунду! — попросил он инспекторшу. — I have to…
— Move!
Марк нырнул в машину, тронул ее с места и открыл правую дверцу.
Анна в недоумении стояла на тротуаре, ее плащ был в этой машине, а машина сейчас уедет.
— Please, get in! Садитесь! — на ходу просил Марк из машины. — Она хочет дать мне штраф! Вот ваш плащ!
Он затормозил возле Анны, их глаза встретились, инспекторша стучала ладонью по багажнику его машины, а сзади нетерпеливо гудели грузовики и такси.
И наверно, Анна прочла в глазах Марка нечто большее, чем он хотел сказать.
Она села в машину, закрыла дверцу и улыбнулась:
— Вы шпион ЦРУ и хотите меня похитить. Но я не знаю никаких секретов. К сожалению.
Марк смутился.
— Я не из ЦРУ, I swear, клянусь! Я работаю для города. Меня зовут Марк. Марк Аллей. Я родился в Бостоне.
— Но вы говорите по-русски.
— So what? А вы говорите по-английски. Вы шпион?
— Конечно. Я Мата Хари, — улыбнулась она и добавила: — Я стюардесса. Стюардессы международных линий должны говорить по-английски. Я окончила английскую школу. Куда мы едем? В ЦРУ? На допрос?
Ей явно понравилась эта игра, и Марк понял, что ему лучше продолжать в том же духе.
— Конечно! Наш главный офис находится в Гринвич-Виллидж. Вы когда-нибудь были в Гринвич-Виллидж?
— Я первый раз в Америке. Я не была тут нигде.
— Как же они отпустили вас одну?
— А все спят. Ведь в Европе сейчас пять утра. Как вы узнали мой телефон?
Он пожал плечами:
— Я же из ЦРУ. Мы знаем все!
И они играли в эту игру весь вечер. Они гуляли по Гринвич-Виллидж и торговались о ценах на секреты Генерального штаба Советской Армии. Они слушали джаз в «Баттом Лайн» и обсуждали способы вербовки членов Политбюро. Они танцевали в «Тзе рокк энд ролл кафе» и разрабатывали планы похищения у Горбачева шифров пуска ядерных ракет. И даже по дороге обратно, к «Ист-Гейт тауэр», они еще спорили о цене на секреты русской кухни. Но когда Марк остановился возле гостиницы, думая, что тут он ее поцелует, он вдруг увидел, что она спит.
— Анна!
Она не слышала.
— Аня!
Она не шевелилась.
Он тронул ее за плечо, потом чуть потряс — безрезультатно. Она спала, откинувшись на сиденье, открыв пухлые детские губки и совершенно вырубившись. Как ребенок.
— Анна! Проснись! — Марк стал трясти ее, но она только роняла голову из стороны в сторону. «Сколько мы выпили? — подумал он. — Четыре дринка? Пять? Конечно, она не пьяна, просто в Европе сейчас десять утра, и она не спала уже двое суток, с момента вылета из Москвы. Так что же делать? Позвать из отеля портье и вдвоем отнести ее в номер? Но это наверняка скомпрометирует ее, она лишится работы».
