— Неплохо тренированная эмпатия, умеренные способности к распознаванию иллюзий... Пока все. Оба дара банальны и встречаются слишком часто, чтобы тратить время на их носителя, — тем же приветливым тоном продолжал мэтр Пласид. — В принципе, для того, чтобы поступить в Незримую Академию, их недостаточно.
— Но как же... — возмутилась я. — Я же нашла вход!
— И что с того?
Я не нашлась, что ему возразить. Действительно — что? Кто мне сказал, что проникновение в Академию приравнивается к вступительному экзамену?
— У вас есть начальное образование, милая барышня? — спросил магистр Пласид.
— Конечно, — ответила я высокомерно. — Умею читать и писать!
Альва улыбнулся краем рта. Но меня аж перекосило от этой улыбки.
— А еще? — вкрадчиво поинтересовался ректор.
— Пою и танцую, — с подозрением глядя на него, начала перечислять я. — Умею рассказывать занятные истории, делать прически, вышивать шелком, составлять букеты и благовония...
Магистр улыбался неизменной добродушной улыбкой. Эта улыбка уже начинала меня раздражать.
— Достаточно. Я от всей души желаю вам, очаровательная барышня, удачного замужества, к которому вы прекрасно подготовлены...
— Но я не хочу замуж! — возмутилась я. — Я хочу стать чародейкой!
— Зачем вам это нужно? — спросил аспирант Альва бесконечно равнодушным тоном.
— Да потому что... Потому что я чувствую, что в хариме мне не место!
На скучающих лицах колдунов появилось выражение искреннего замешательства.
— Можно было догадаться, — ухмыльнулся Альва, окинув быстрым взглядом мой наряд.
— В хариме? — озадаченно переспросил ректор. — Вы хотите сказать — на женской половине дворца? Вы что, наложница великого амира?
— Нет, я его дочка!
Мама была одной из бесчисленных наложниц великого амира; не припоминаю, чтобы он на моей памяти хоть раз проявил к ней интерес. Ее жизнь, как и прочих наложниц, проходила в чаепитиях, косметических процедурах и сплетнях с такими же праздными и завистливыми тетками. Длинные дни, наполненные скукой и змеиными интригами, такими же мелкими по целям, как колоссальными по злобности. Сколько себя помню, мечтала оттуда вырваться. Но как? И главное, куда?
Впрочем, кое-чему полезному я в хариме научилась. Например — ловить на лету чужие мысли и чувства. В условиях жесткой конкуренции наложницам великого амира надо уметь по легчайшим, неуловимым признакам понять, в каком настроении господин и повелитель. А сделать это весьма непросто, ибо знатных мужчин с детства учат делать каменное лицо — вот такое, как у Альвы, — чтобы никто не угадал, что у них на уме. Это, говорят, необходимый навык в бою. Мужчины с лицами, как маски, и женщины, которые почти читают мысли. Кто не умеет — выбывает из игры.
