— Так вот, этот самый Лурье продолжает ездить в загранкомандировки. Формально — для закупок по линии спортобщества «Динамо». Но, подозреваю, там дело далеко не так чисто. С визой у него сложности, так Ягода на все педали нажимал, чтобы все же протолкнуть его за кордон. Вот и сейчас Лурье оформляется в Германию. Неплохо было бы глянуть, чем он там на самом деле собирается заняться, а? — Несмотря на то, что люди Трилиссера и так будут за Лурье приглядывать, причем по заданию того же самого Ягоды, предпочитаю обозначить свой прямой интерес в этом деле.
— Так вы думаете, там что-то нечисто? — задумчиво тянет Михаил Абрамович.
— Допускаю, что у Лурье вполне официальное поручение. Но вот удержится ли он от каких-нибудь проделок, и не вляпается ли с ними во что-нибудь этакое… Вот что может быть интересным. Только мне-то этого не выяснить.
Трилиссер так же меланхолично-спокоен, как и обычно. Не спешит хватать наживку:
— Даже если и так, Ягода его прикроет.
— Тут по-разному может повернуться. Как это дело подать, да какие фигуры вовлечь… Посмотрим, прикинем. Если пустое дело, значит — пустое. Заранее не решишь, — объясняю начальнику ИНО свою позицию.
— Ладно, посмотрим, — заключает тот, и перескакивает на другую тему:
— Не откажите в любезности сообщить, чем у вас дело с Феликсом Эдмундовичем закончится. Запоминайте мой телефон…
На сем мы, собственно, и распрощались.
Не скрою, всю первую половину вторника провел, как на иголках. Будет ли что-то конкретное от Дзержинского, и если будет, то что? Проблему с телефоном я решил просто — добрался до Бауманского райкома партии и выпросил разрешения позвонить из приемной. Поскольку телефон был в то время не слишком доступен, подобного рода просьбы в советских и партийных учреждениях были обычным делом. Едва дождавшись двух часов дня, прошу телефонистку соединить меня с номером, написанным на бумажке.
— Здравствуйте. Вас беспокоит Осецкий, Виктор Валентинович.
— Здравствуйте, товарищ Осецкий. — отвечает мне сквозь шуршание помех (все никак к ним не привыкну!) голос на другом конце провода. — Феликс Эдмундович оставил вам сообщение… А, вот: он просит вас, если не затруднительно, быть у него в ВСНХ сегодня, в 17:30.
— Хорошо, буду, — быстро даю согласие.
— Пропуск я вам сейчас закажу. До свидания.
— До свидания. — Что же там такое? Не так уж много у него времени на личные встречи, чтобы просто взглянуть на меня еще раз. Чего хочет от меня Дзержинский?
