Горожане используют любой доступный им предлог обследовать ее детальнее, дабы докопаться до причин всего этого. Они начинают принюхиваться к ней, причем делают это даже не таясь. И правда, вдруг причина того, что ее отвергли, таится в том, как от нее пахнет? Может, так они поймут, с чего это муж вдруг бросил ее, чтобы жить в кемпере с аборигенкой? Может, от нее просто пахнет чем-то этаким невообразимым?
Когда они в попытках докопаться до причин этого начинают принюхиваться к ней, она начинает мыться дважды в день, потом трижды. Выходя из дома в бакалейную или мясную лавку, она всегда вымыта начисто и распарена докрасна. Она начинает пользоваться экзотическими духами из Франции, носящими названия рискованных эмоций, которые Рей Бирч, аптекарь, выписывает специально для нее из Мельбурна. Их флаконы так крошечны и так дороги, что продавщицы вынимают их из коробочек и минуту вглядываются в их маслянистое содержимое. Их ароматы так искусно сотканы знаменитейшими французскими парфюмерами из цветочных экстрактов и китовых тканей, что приводит местных в смятение. Ветру таких ароматов не занести в эти края и за миллионы лет.
Каждый раз, выходя в город, она опрыскивает себя этими ароматами, а город принюхивается к ней в поисках улик. Когда она выходит из магазина, тот еще некоторое время пахнет, как будуар роскошной дамы.
Но ей не спастись от того запаха, что прилип к ней. От того запаха, что мерещится обонянию ее городских соседей. С таким запахом не справиться даже самыми изысканными эссенциями всего франкофильского мира, вместе взятого. Поэтому очень скоро она откупоривает эти крошечные флаконы, и выливает их содержимое в раковину, и смывает его водой в канализацию. И вообще перестает выходить. Продукты ей доставляют теперь на дом. Однако выходит, что даже таким, вроде бы далеким от нее австралийцам, как бакалейщикам или зеленщикам, известно достаточно, чтобы и они смотрели на нее с любопытством и жалостью. М-р Сулейман, принося ей недельный запас овощей, заходит настолько далеко, что протягивает ей пучок свежей петрушки, глядя на нее с жалостью, и поднимает палец к губам, предупреждая ее изъявления благодарности. А неделю спустя проделывает то же самое с пучком лука-порея. И эти порей с петрушкой медленно гниют в ящике для овощей ее «Фриджидэйра», ибо никому не нравится, чтобы его кормили из жалости, но и выбрасывать свежие овощи тоже никому не нравится.
Некоторое время ее подруги продолжают заглядывать к ней, чтобы принюхаться и посудачить потом о ней друг с другом. Но все ее подруги в конечном счете — нет, даже в первую очередь — жены его приятелей. Ибо дело происходит в провинциальной Австралии шестидесятых, и общество представляет собой замысловатую схему мужских взаимоотношений. Схему, за рамки которой она вышла. И через некоторое время ее, похоже, не могут больше найти.
