— Эти мечи были выкованы, чтобы они стали великим союзником. — охотно рассказывал Сарнакил. — Они тщательно выбирают своего хозяина, и служат им до самой смерти. Если он призывает тебя, то ты сумеешь назвать ее имя, и тогда меч станет твоим.
Сиггард обернулся, чтобы взглянуть на чародея. Глаза Сарнакила почти сияли от удивления, а потом нечто притянуло взгляд Сиггарда на другом месте. Несколько скелетов пришли в движение, или так ему показалось, и пустые глазницы, казалось, пристально наблюдают за двумя.
Сиггард медленно пошел вперед, приложив руки на древнюю кожаную рукоять. Когда он дотронулся его, меч ожил, воспевая ему о славе и битве. Он запел о войсках ангелов и демонов и сражениях у врат самих Небес. И во всей песне звучало одно имя, — имя, которое Сиггард должен был назвать один лишь раз, и клинок стал бы служить ему вечно.
Сиггард повернулся и поднял меч. Вокруг них скелеты начали изменяться, кости стали соединяться друг с другом, как бы готовясь напасть, если будет произнесено другое слово.
— Ты знаешь имя меча? — спросил Сарнакил.
Сиггард кивнул и крикнул во все горло:
— Гутбреохт!
С треском кости упали на землю, черепа отвернулись от двух странников. Сарнакил сделал вздох, весь в изумлении.
— Это были стражники клинка, — сказал чародей глядя, как рухнул последний скелет. — Назови ты неправильное имя… — Он содрогнулся при мысли об этом.
Сиггард убрал Гутбреохт в ножны: — У меча теперь новый страж. — Внезапно он посмотрел в сторону входа, прислушиваясь к чему-то. Дождь остановился, и покров ночи нарушился недолгим птичьим пением и щебетом сверчков.
— Хотелось бы знать, как долго ждали здесь твоего часа, — пробормотал Сарнакил.
— Гроза прошла, — сказал Сиггард.
Сарнакил кивнул:
— Отдохнем снаружи, мой друг. Сие место приблизило меня к преисподней много больше, чем хотелось когда-либо.
Сиггард кивнул, и они покинули гробницу. На некоторый момент Сиггард почувствовал, что нечто провожает его взглядом, но когда он обернулся, — в гробнице не было ничего, кроме тьмы.
Заботьтесь обо всем Человечестве, ибо в Человеке
столько же превосходности, сколько в самих Архангелов.
Но в противность небесным духам, Человек вынужден
превозмогать свои слабости, и самый пагубный среди них есть гордыня.
— Священные писания Закарум.
Они провели ночь под звездами, Сиггард держал в руках Гутбреохт за все время, пока спал. Меч напевал ему, и сквозь ту песнь Сиггарду грезились воспоминания.
