Еще об анатомии: личный опыт
Биологи и анатомы должны изучать предмет своих исследований с объективных позиций, то есть без ненужных эмоций, однако врачам известно, что их пациенты вовсе не желают, чтобы их воспринимали как неодушевленные предметы… Врачи конечно же должны, как все считают, досконально знать тело человека, а также угрожающие ему болезни, однако, с другой стороны, врач также обязан уметь поделиться своими знаниями с пациентом, притом так, чтобы последний стал более разумно относиться к себе и смог бы лучше следить за собственным здоровьем. В наши дни особые требования предъявляются к умению медиков общаться со своими пациентами, поэтому, к счастью, на это обращают внимание на самых различных этапах обучения врачей. А ведь раньше все было совсем иначе.
Когда я сам учился в медицинском институте и проходил ординаторскую практику (с 1963 по 1972 год), я оказался плохо подготовлен к общению с пациентом (точнее, разумеется, с пациенткой). А ведь обсуждать медицинские вопросы особенно трудно, когда речь идет о «запретных» темах — о табу. Что уж говорить о гинекологическом обследовании, которое для подавляющего большинства будущих медиков стало источником невероятного конфуза и крайнего смятения. Мы не понимали, как себя надо вести, хотя и видели, что пациентка также чувствует себя крайне неловко. Более того, обнаружив причину заболевания, мы не умели описать ее простыми и понятными словами, чтобы пациентка могла успокоиться и разобраться в ситуации. Кроме того, тогда большинство женщин почти ничего толком не знали о биологических процессах, связанных с их репродуктивными органами. В то время гораздо чаще, чем сегодня, на долю врачей выпадала задача просвещения пациентов во всем, что касалось сексуальных вопросов. Вместе с тем именно этому в медицинском институте студентов вообще не учили…
Вскоре, правда, многое изменилось, и важную роль в этом сыграло феминистское движение. Люди стали открыто обсуждать эмоциональные аспекты гинекологических обследований — ведь, как оказалось, для многих женщин они были унизительными, связанными с чувством неловкости и стыда, приводившими к нежеланию вновь идти к врачу… Возникло критическое отношение к вмешательству врачей в женское тело, к осуществлению абортов: заговорили о том, что женщины должны стать «хозяйками собственного тела». Накопившийся гнев привел, например, к публикации «черных списков» (врачей) и к другим видам протеста, и в результате гинекологи прислушались к мнению женщин. Администрация в медицинских учебных заведениях стала обращать внимание не только на то, чтобы все обучающиеся студенты могли искусно проводить гинекологические обследования, но и на то, чтобы они понимали, какие чувства вызывают у пациенток подобные физические контакты с обследующим врачом. При одной больнице даже появилась группа женщин, которые на добровольных началах предоставляли свои тела для медицинских целей; они, таким образом, благодаря личному участию стали не только объектами обследований, но и одновременно преподавателями-практиками. Ключевым понятием стала «информация». Начала уходить в прошлое прежняя манера проведения обследований, ведь в соответствии с нею, пациенты были просто объектами, которых последними извещали о том, какие процедуры на основании полученных результатов решили провести врачи. Вместо этого были выработаны новые правила профессионального поведения врача, в которых особый упор делался на умение общаться с пациентами, в том числе и во время обследования. Вот небольшая, но важная деталь, иллюстрирующая эти изменения: рядом с гинекологическим креслом или с кушеткой, на которой врач производит обследование пациентки, отныне полагается держать ручное зеркало — чтобы пациентка, если она того захочет, могла наблюдать за действиями, производимыми при обследовании. Ведь для подавляющего большинства женщин это — уникальная возможность увидеть собственную шейку матки…
