Её отец был охотником. Был бы он жив, вытащил бы сейчас свой лук, и они с мамой ели бы на ужин жаренную с розмарином куропатку. Папу звали Монсер. Он был большой И сильный, как медведь, с чёрными, как у Роби, волосами. Мама общипала бы куропатку и обшила бы мягкими перьями курточку Роби, делая её теплее и красивее. Маму звали Сайра. У мамы были тёмно-русые волосы, и она жарила лучшие во всей долине яблочные оладьи. Роби поднялась.
Девочка натянула грязную тунику из грубой сероватой конопли на колени, стараясь хоть чуть-чуть согреться, но туника была слишком коротка. Пусть у неё нет лука и стрел, как у отца, но она знала, что бирюзовые куропатки — это еда. Птицы, разжиревшие за долгое лето за счёт бабочек, червяков и тараканов, откладывают яйца как раз в начале осени. Бабочек, тараканов и червяков тоже можно есть, но когда уже совсем ничего другого нет, а вот яйца — это одно из самых вкусных лакомств на свете. Когда съешь яйцо, исчезает голод и немного притупляются холод и страх.
Освещённая первыми лучами солнца долина лежала перед Роби как на ладони, и горы вдалеке отливали голубым цветом. На их вершинах блестел первый снег. Роби осторожно огляделась. Она проснулась первой, остальные ещё спали. Из общей спальни слышались привычные детские стоны и кашель, из каменного домика — равномерное похрапывание надзирателей. «Почётные покровители Дома сирот», муж и жена Страмаццо и Тракарна, нежно прозванные Гиенами, спали в настоящем доме с настоящим камином. Будка охранников находилась далеко, и оттуда не было видно части долины. Гиены заверяли, что охранники необходимы для защиты детей, на случай, если бы вдруг какая-нибудь злонамеренная личность явилась бы непонятно зачем: может, намереваясь похитить у детей всех вшей — их единственное богатство. На самом деле если бы не охранники, ни один из ребят, даже самый маленький и глупый, не остался бы в этом ужасном месте в компании двух Гиен и их палки. Зачем? Чтобы есть кашу с червяками, работать до изнеможения, получать побои и, в зависимости от времени года, подыхать от холода или быть заживо съеденным комарами?
Роби, замерев, убедилась, что все спят и никто за ней не подсматривает. Даже если ты находил что-нибудь в птичьем гнезде на вересковой пустоши, на ничейном ореховом дереве или среди колючек ежевики, всю найденную еду нужно было сдать. Съесть что-нибудь самому приравнивалось к преступлению — краже. Краже и эгоизму. Эгоизм тоже страшное преступление. Родители Иомир, лучшей подруги Роби, были эгоистами. ЭГОИСТАМИ, э-го-и-ста-ми — так по слогам повторяла Тракарна. Это значит, что родители Иомир пытались увильнуть от уплаты налогов, смехотворно оправдываясь тем, что иначе их дети умрут от голода, и нагло заявляя, что зерно и фасоль, которые они вырастили на своей земле, надрывая спину и харкая кровью, принадлежат им, а не графству Далигар.
