…Нет, не вернусь. И в Бога не верую.
Иду. Иду. Куда? Сзади семенит собака. Сволочь. Она все знает. Они все знают. Ладони у меня снова мокрые.
Да полно, Школяров — не Порфирий, а я — не Раскольников. Но зачем он меня отпустил? Обманул я его? Обманул, иначе не объяснишь. А в номера я не пойду. Выйду к набережной, потом на вокзал. Уеду в Москву, к брату. Черт с ним, со скарбом.
А чего я боюсь? Школяров мне поверил. Иначе не выпустил бы, нет, не из таковских он. Приду сейчас домой и стану чай пить. Интересно, варенье конфисковали у Бронштейна?
Буду пить чай. Пускай хоть потоп, а мне бы чай пить. Кто это сказал — Людовик или Достоевский? Из этого самого самовара. Я не хочу революций. Я буду чай пить, а их повесят, и они меня не найдут, не спросят. И никто мне с небес ручкой не помашет. Бога нет. А что дальше? Зачем я живу?
Я снова останавливаюсь и напряженно думаю. Давеча еще я жил для революции. Уже — для террора. Может быть, для нашей группы. Для Ларисы. А сейчас? Неужели я — предатель?
Нет, я иду к Семашко. Извозчика нет, а жаль. Ничего, до Семашко двадцать минут ходу, успею. А зачем спешить? Если знают, то уже взяли и Семашко, и остальных. Спешить некуда.
Как-то неудобно. Я подведу Школярова, вот в чем дело. Он на меня понадеялся. Поверил. Отпустил с тем. Чтобы я исправил ошибки юности, а я… Господи. Что я несу?!
Куда мне идти? Зачем я живу? Зачем он отпустил меня, палач, Пилат!
Я был хорошим! Давеча еще я был хорошим! Это все самовар, проклятое яблоко Лукавого! Дьявольское искушение. А я и клюнул.
Нет. Я в Бога не верую. Первородного греха нет. Я не виноват, что родился. Что я живу, а их повесят. Нет их крови на мне! Я чист, я чист, я чист!
При чем тут Исакович? Не повинен я в его крови. А, может, он и жив, и не выбросился вовсе? Разве я предатель? Кого я выдал? Это они были бы предателями, если бы выдали меня. Если бы меня опознали, я бы вел себя, как полагается. Я бы умер, как… как полагается. Но я виноват, я испугался. Да, виноват. Это слабость. Но я же человек. Если бы я сделал это с холодной головой, это бы не было грехом? «Грех — это стыд». Кто это сказал? Что это значит? Что грешно стыдиться? Нет, не то. Что стыдно быть грешным. Но это и так ясно. Что-то другое.
Ах, вот оно! Если стыдно, значит, согрешил. А если не стыдно — значит, не было никакого греха.
А стыдно ли мне? Не настолько, чтобы идти обратно.
Разве я виноват, что я совестлив? Только оттого, что я совестлив, только оттого и виноват, так выходит. А этот заспанный дворник — не виноват. Он бы и ухом не повел на моем месте, а я терзаюсь. Он вообще ни в чем не замешан. Добрый гражданин. Ни в чем не виноват.
