Ирвин наблюдал за ней, и Мэри поняла, что ее смятение не осталось для него незамеченным.
– Я хочу знать, каковы твои отношения с Шейлой Моури? – прямо спросила она, решив, что если получит ответ на свой вопрос, то признается, что обманом проникла в его дом с вполне определенной целью. Ирвин стал чернее тучи. Повернувшись, он поднял с пола одежду и молча стал одеваться. – Попытайся понять меня, дорогой, взмолилась она. – Я никогда не спала с мужчиной просто ради секса. Если у вас с Шейлой и в самом деле серьезные отношения, честнее и порядочнее будет…
– Честнее… Порядочнее… – процедил сквозь зубы Ирвин. – Какие слова!
Мэри сжалась, как от удара. Она ожидала с его стороны гнева, холода, но не такого уничижительного презрения.
– Ирвин, я…
В соседней комнате громко заплакала Мона.
– Я взгляну на нее!… – торопливо сказала Мэри и хотела встать, но Ирвин рывком швырнул ее на кровать.
– Ты же подала заявление, – сказал он, усмехнувшись. – Отныне Мона – не твоя забота.
И с этими словами он вышел из комнаты.
Когда Мэри проснулась, спальня была залита солнечным светом, а в саду звонко пели птицы.
Она умылась, затем оделась и причесала волосы, внимательно разглядывая свое отражение в зеркале. Глаза запали, лицо бледное. Да и неудивительно! Мэри пролежала без сна несколько часов подряд, пытаясь понять, что же теперь делать, да так ничего и не придумав, погрузилась в забытье.
Со вздохом отложив массажную щетку, она прошла наконец в детскую. Моны в кроватке не было. Мэри тупо уставилась на смятое кружевное покрывало, чувствуя, как слезы подступают к глазам.
Всю ночь она слышала плач малышки и голос Ирвина, пытавшегося успокоить ребенка. Мэри мучительно хотелось выйти, но она не смела показаться ему на глаза.
И лишь когда в детской воцарилась тишина, она на цыпочках вошла в комнату и сразу заметила Ирвина, притулившегося на диванчике возле окна.
Сперва ей показалось, что он бодрствует, но, приглядевшись, она увидела, что он спит, откинув голову на спинку дивана и прижимая к себе уснувшую Мону.
Какое-то время Мэри стояла и смотрела на них, не в силах сдвинуться с места. Во сне лицо Ирвина разгладилось, несколько темных прядей, сбившись, упали на лоб. Ей нестерпимо захотелось коснуться любимого, пригладить ему волосы, шепнуть на ухо, что она любит его. Но вместо этого она тихонько вернулась в спальню. Девушка не знала, что скажет Ирвину утром, когда окажется с ним лицом к лицу.
Услышав из-за двери кухни его голос, она замерла на месте и прислушалась. Сперва ей показалось, что он болтает с Моной, но, расслышав имя Шейлы, Мэри насторожилась.
